Характеризуя в своей книге «От Гомеюка до Гомеля: Городская старина в фактах, именах, лицах» (Гомель, 1993) разнообразные названия дореволюционного Гомеля, мы не без основания отнесли название Боярская улица к числу наиболее «аристократических».
Дело здесь не только в названии. Боярская улица (ныне Баумана) располагалась в особом районе старого Гомеля, неофициально именовавшемся «Свистком», рядом с княжеским парком. На этой улице находилось городское полицейское управление. Неподалёку размещались летнее Общественное собрание, женская гимназия (в наши дни — здание по улице Билецкого, 6), городская управа и, наконец, Гоголевский сад — любимое место отдыха гомельской аристократии (на месте современного скверика возле здания комитета госбезопасности), Боярская улица населялась гомельской знатью.
Слово бояре, от которого как будто образовано рассматриваемое название, к началу 19 века, когда шло формирование Боярской улицы, уже утратило своё социальное содержание (разные значения слова бояре в 15-18 веках анализируются в указанной книге, см. с. 178). Лучше всего об этом свидетельствует «Словарь белорусского наречия» Ивана Носовича (С.-Петербург, 1870), в котором слово бояре подаётся в переосмысленном, обобщённо-образном значении «господа» с пометой «слово употребляется во множественном числе в песнях».
Таким образом, наиболее логичным выводом из суммы приведённых фактов был следующий: наименование Боярская улица в Гомеле в начале 19 века имело символический смысл, в отличие, например, от наименования Боярская улица в Могилёве, которое фиксируется ещё в 1560 году и могло мотивироваться признаком социальной принадлежности её жителей — настоящих могилёвских бояр или тех бояр, которые в 16 веке жили в окрестностях Могилёва и владели определёнными земельными наделами. Не отказываясь от основного вывода (о символическом характере названия Боярская улица), сделанного несколько лет назад, мы однако, считаем возможным предположить совершенно иную «расшифровку» культурно-исторического подтекста данного внутригородского обозначения.
Кроме социального «спектра» значений, слово бояре издавна имело в народном словоупотреблении также фольклорно-мифологическую семантику. Она проявляется, в частности, при использовании этого слова в свободной обрядности и в качестве производящей основы для названий археологических объектов. Так, места древних укреплённых поселений — городищ в народе именуются нередко Боярщиной или Боярскими Буграми.
Например, городище в окрестностях посёлка Городок Столбунского сельсовета Ветковского района расположено на коренном правом берегу реки Столбунки в урочище Боярщина. В некоторых местностях Боярскими могилками называют места древних грунтовых захоронений. Образы бояр, князей в преданиях, связанных с археологическими объектами, олицетворяют далёких предков, когда-то владевших теми или иными городищами и захороненных в соответствующих курганах. Правда, не оставляет мысль и о том, что Боярщиной, Боярскими могилами, а также Княжей Горой, Княгинками (городища), Княжим кладбищем (курганные могильники) называются не простые, обычные места археологических древностей, а места, особо значимые, имевшие когда-то специфическую функцию, отличную от функций обычных укреплённых поселений и обычных кладбищ возле таких поселений.
В аспекте этой информации можно представить и «прочтение» названия Боярская улица в Гомеле. «Корни» этого названия, по всей видимости, намного глубже конца 18 века — начала 19 веков. По крайней мере, название Боярский спуск (овраг, следующий за Киевским-Соборным спуском к реке), расположенный почти параллельно Боярской улице, может быть косвенным свидетельством того, что данное место (высокий берег оврага — бывшего русла речки, впадавшей здесь в Сож, и прилегающая территория) издавна считалось… Боярским местом, своего рода боярщиной (суффикс -щина имеет значение места).
Мы не станем строить догадок относительно археологического «подслоя» Боярского спуска (автор этих строк хорошо помнит «дикий» внешний вид этого оврага, каким он был ещё в 60-е годы, — заросший «колючками-лопухами», с ручьём на дне). Нам известно лишь то, что в позднее древнерусское время здесь проходила граница посада древнего Гомеля (об этом есть материал в книге О.А. Макушникова «В поисках древнего Гомия», — Гомель, 1994, С. 35-36). Городская окраина здесь располагались и в 17-18 веках. А за чертой поселения, как это обычно бывает, должно было находится кладбище.
Дореволюционные источники о Гомеле действительно содержат смутные координаты двух самых древних кладбищ в современной городской черте. Одно из них ещё в первой половине 18 века находилось напротив оврага Гомеюк, за городскими укреплениями, в самом начале нынешнего проспекта Ленина, на нечётной его стороне. Второе кладбище существовало на месте современной улицы Баумана (первоначальная Боярская улица).
Называлось ли это, второе, древнее кладбище Боярскими могилами? Или вероятное название типа Боярщина, Боярские Бугры и т. п., отразившиеся в более поздних, явно символических наименованиях Боярский спуск и Боярская улица, является «отголоском»самого давнего времени. Как, впрочем, и название урочища Волоскова с возможной языческой семантикой, локализуемого О.А. Макушниковым (со ссылкой на известный ему письменный источник конца 17 века), где-то вблизи Боярского спуска. Данные названия вполне могут быть «документами», указывающими на существование в далёком прошлом, может быть ещё до 12 века, в районе от Боярского спуска до грузового порта современного Гомеля каких-то функционально значимых для языческого славянского населения «местности Гомий» объектов.
Предложенные здесь размышления могут служить дополнением к той информации, которая помещена нами в книге «От Гомеюка до Гомеля…» в разделе, посвящённом «покорению» гомельского «Кавказа».
Александр Рогалев, доктор филологических наук
Гомельская правда, 15 апреля 1997