Non solum armis («действовать не только силой оружия») — эти слова были на гербе Николая Петровича Румянцева (1754-1826 гг.) — государственного деятеля, дипломата, коллекционера и мецената. Этого девиза он придерживался всю жизнь. Н. Румянцев родился в семье российского полководца, екатерининского вельможи Петра Александровича Румянцева (1725-1796 гг.). Мать Николая Петровича была дочерью фельдмаршала Н. Голицына и родной тётей жены генералиссимуса А. Суворова 1. С юношеских лет Николай и его младший брат Сергей (между ними было всего 11 месяцев разницы) воспитывались при императорском дворе и, как свидетельствуют современники, являлись любимцами Екатерины II 2. Она отправила братьев учиться за границу: в Германию, Италию и Францию, а потом назначила на дипломатическую службу.
При Павле I Н. Румянцев становится гофмейстером* и одним из директоров вспомогательного дворянского банка. Император Александр I назначает его главным директором водных коммуникаций (1801-1809 гг.), через год — министром коммерции (1802-1811 гг.), потом-министром иностранных дел (с 1808 г.). В 1809 году граф Н. Румянцев получает чин государственного канцлера — высшего должностного лица в гражданской иерархии Российской империи. С 1810 года он возглавляет Государственный Совет. Однако с началом в 1812 года войны с Наполеоном Н. Румянцев фактически прекращает государственную деятельность и с 1814 года уходит в отставку.
На государственной службе Н. Румянцев выступал за преодоление экономической отсталости России. Он добивается изменения торгового законодательства, вырабатывает новый купеческий устав, утверждённый в 1807 году, основывает биржу в Санкт-Петербурге, выступает за расширение внешней торговли, в том числе в новых направлениях, например, в Северную Америку 3. По инициативе Н. Румянцева в Петербурге начали выходить «Коммерческие ведомости» и «Виды государственной внешней торговли», которые содержали подробные данные об экономическом положении и торговле.
Государственная деятельность графа Н. Румянцева оказала влияние и на экономическое развитие Беларуси. В частности, по его инициативе проводились работы по улучшению судоходства по Западной Двине и строительства Березинского канала. Однако самый значительный след на белорусской земле оставило хозяйственное и культурное наследие графа в его гомельских владениях. Роду Румянцевых они принадлежали с 1775 года, когда Екатерина II за победы над турками подарила П.А. Румянцеву титул графа Задунайского, чин фельдмаршала, лавровый венок и, между прочим, «деревню в 5000 душ в Белоруссии — для увеселения его» 4. Это и был Гомель с окрестностями.
Фельдмаршал, который был фактически наместником императрицы на Украине, изредка посещал свои белорусские имения. П. Румянцев умер через месяц после смерти Екатерины II. Его белорусские владения перешли к старшему сыну Николаю.
Н. Румянцева можно характеризовать как англомана во взглядах на экономику. Именно английскими образцами руководствовался он, перестраивая гомельскую экономию. Отметим, что в 1776 году вышла в свет знаменитая книга английского экономиста Адама Смита «Исследование о природе и причинах богатства народов». Идеи А. Смита почти что сразу стали известны в России. В 1802-1806 годы был напечатан первый русский перевод этой книги 5 Н. Румянцев, который часто бывал за рубежом, имел возможность на практике ознакомиться с ведением хозяйства в западноевропейских странах, он использовал этот опыт на белорусской земле. За несколько лет гомельская экономика превратилась в многоотраслевое хозяйство с промышленными предприятиями, многочисленными стадами скота, большими полями, на которых высевали иностранные растения. (Надо отметить, что ряд предприятий существовал здесь еще при П. Румянцеве: два медных завода, парусиновая фабрика, стеклянная гута и несколько пивоварен 6).
В своей экономической деятельности Н. Румянцев не только сохранил традиционные для Беларуси отрасли производства, например, винокурение, но и технически усовершенствовал их. Новые он основал, учитывая зарубежный опыт, приглашал иностранных специалистов, ввозил сырьё, семена и новые породы скота.
Так, в полеводстве часть сева велась заграничными семенами, причем годовой отчёт «О посеве и урожае разного рода английского хлеба по Гомельской волости» составлялся отдельно. В Климовском фольварке велось «хлебопашество по английской методе» 7.
Другой облик приобрело и животноводство. В первую очередь граф завёл большое стадо овец. В 1822 году в нём было 6400 голов: 2809 — испанской породы, 3577 — наполовину испанской и 14 — местной. По 150 пудов шерсти отправлено в Ригу и Санкт-Петербург. Крупного рогатого скота имелось: английской породы — 31, голландской — 207, местной — 826, а всего (вместе с другим крупным животным) 1100 голов, свиней — 27 английской и 31 — местной пород. Держали и пчёл. Так, например, в 1822 году 534 пчелиные семьи дали 162 пуда мёда и 6 пудов воска 8.
Вместо мелких, малопроизводительных пивоварен появились два новых крупных винокуренных завода — в Добруше и Климовском фольварке. Они ежедневно перерабатывали до тысячи пудов зерна, которое шло не только из Гомельской экономии, но и из Украины. На Добрушском винокуренном заводе при паровых кубах установили устройства по шведскому образцу для увеличения производства спирта 9.
Действовали три стеклянные гуты: для изготовления простой стеклянной посуды и зелёного стекла для стекол (в Климовском фольварке), для изготовления хрустальной посуды (в Студёном фольварке) и стекольный завод так называемого богемского стекла — прозрачного стекла для окон. В Гомеле, Добруше и в Богуславском фольварке были ткацкие фабрики. Наиболее современное оборудование было на Гомельской фабрике. Она имела самоходные ткацкие состояния, а хлопчатобумажную пряжу получала из Англии (расход до 25 пудов ежемесячно) 10. В Америке её изделиями торговала Российско-Американская компания.
Кроме того, действовали две пивоварни, медный и Литейный заводы в Добруше, свечной и кожевенный заводы в Гомеле (последний производил красный и белый юхт*, обрабатывалось до 100 шкур ежемесячно), тропальный завод, многочисленные мельницы, кузницы и лесопилки.
Продукция графских предприятий частично шла на стройку гомельского дворца и на нужды самой экономии. Иногда ее отправляли и в другие владения графа.
Однако большая её часть шла на продажу. Например, в 1825 году пятую часть оконного стекла использовала экономия, а остальное продали; простой посуды экономия взяла 5209 штук, а 17686 штук пошло на продажу 11. «Лесной товар» шёл в основном на юг. В Херсоне гомельская экономия имела своего поверенного в делах Романенко. В 1812 году ему поручили принять от купеческой вдовы Дерле два «мореходных судна», принадлежавших Н. Румянцеву 12.
XIX век начинался как столетие пара. Универсальный паровой двигатель положил начало промышленной революции. В её авангарде шла Великобритания. Однако в Российской империи основным источником энергии на производстве являлась мускульная сила человека, животных и водяные двигатели. Последние были с «подливными» водяными колесами — системы уже устаревшей к началу XIX века 13. Именно поэтому Гомельское хозяйство стало искать пути к другим источникам энергоснабжения.
Осенью 1818 года графский механик Адам Смит предложил построить в Гомеле паровую лесопилку, а по Днепру и Соже пустить пароход мощностью в 12 лошадиных сил. «Устройство парохода много сделает пользы Гомелю, даст ему новую славу», — уверял он графа 14. Вопрос был положительно решен в тот же год. Тем более что за год до того в Санкт-Петербурге Карл Берд получил государственную привилегию «на пароходные суда» сроком на 10 лет 15. Он был известен как создатель в 1815 году в Российской империи парохода (стимбота).
За 20 тыс. рублей на петербургском заводе Берда заказали паровую машину, оборудование и чертежи парохода 16. Строил его А. Смит. В 1824 году он провёл испытание парохода. В письме к Н. Румянцеву об этом говорится так: «По просьбе, им сделанной, пароход уходит против воды течения, в час по пяти вёрст. По течению по пятнадцати; судно поднимает дров для пароходного котла на два дня или для 24 часов его действия, за собой же наверх воды никакой тяги тянуть больше не может» 17. Как видим, попытка оказалась не очень удачной, и все же это был первый пароход и первая паровая машина в Беларуси. Назвали пароход именем графа — «Николай» 18.
Интересно, что рядом с расходами на пароход в документах указаны средства на строительство «сутыринской машины» 19, однако сведений, что это была за машина, мы пока что не имеем.
Общий доход по Гомельскому имению в 1817 году составил 516636 руб. 20. Многоотраслевое хозяйство требовало квалифицированной рабочей силы. Чужеземцы служили здесь управляющими, механиками, возглавляли различные предприятия. Их заработная плата составляла от 150 до 6 000 руб. ежегодно. Больше всех было выходцев из Австрии и Германии: управители Оландер и Шелленберг, бухгалтер Грум, врачи Конради и Иосиф Майер, аптекари Зудблад и штамм, ветеринарный врач Гейслер, часовой мастер Тидеман, булочный мастер Тарант, столяр Фогель, садоводы Зоммер и Кернс, Гутник Каргиус, Пивовар Вольфарт, механик Йенгель, Литейный мастер Ланге, Медник Миллер. Немало было англичан и шотландцев: управители Стюарт и Скотт, механики Ламберт, Адам Смит, Дункан, Винцер, архитектор Джон Кларк, мастер на свечном заводе Стефенсон. Сыровара Кубли пригласили из Швейцарии, он производил швейцарские сыры весом до полупуда штука, всего 50 пудов ежегодно 21.
Как правило, в обязанности иноземных специалистов входило и обучение мастерству местных крестьян, из которых набирались ученики. В этом смысле типичным примером является договор 1818 года между маркшейдером 9-го класса Адамом Смитом и государственным канцлером и кавалером графом Н. Румянцевым. А. Смит взял обязательство в течение 4 лет в местечке Гомель со смежными фольварками, сёлами и деревнями «устраивать, устанавливать и содержать в исправности всякого рода машины… в особенности сейчас имеются пильные и мукомольные мельницы, действующие водой, ветром, лошадьми и паровыми машинами, плотины и части оных с водопроводами к водяным колесам и со шлюзами, какие будут нужны.., устанавливать и содержать в исправности и в действии паровые машины.., делать приводы и устанавливать их для всякого механизма, двигаемого обозначенными силами: маслобойни, молотильные, веяльные и другие земледельческие машины, равно каландры*, катальные состояния для листовой меди и всякого рода другие машины и их принадлежности.., если нужны будут новые машины и механизмы, то делать им планы, чертежи и рисунки и самому строить и устанавливать машины по планам и чертежам, которые будут даваться правлением экономики.., иметь при себе в обучении мальчиков сколько правление экономики признает нужным, для наставления их за механическим искусством». В свою очередь граф должен был платить А. Смиту 6 тыс. рублей ежегодно и выделить квартиру с отоплением и освещением 22.
Как историческое явление приглашение чужестранцев на Беларусь было событием почти традиционным. Это давало свою пользу, однако создавало и трудности. Главный Гомельский приказчик писал графу в 1818 году: «Не скрою от вас, Милостивый Государь, что иностранцы по незнанию языка и обычаев крайне тягостны для крестьян и для главноуправляющего». «Ангелов на свете нет; но желательно, что бы люди не переступали слишком далеко границы их обязанностей и не производили непреоборимых трудностей в ходе дел», — отмечал он во втором письме 23.
Поэтому во всей хозяйственной деятельности Гомельского имения ощущается намерение расширить квалификацию и участие во всех отраслях производства местной рабочей силы. «Во всех случаях по подрядам и работам я не только отдаю преимущество крепостным крестьянам Вашего Сиятельства, но при всякой встретившейся работе сам их выискиваю и ободряю к оной; плотников и столяров я вызывал через управляющих; из них некоторые работают уже в Добруше, Климове и Гомеле. Самим свободным подрядчикам, когда на место их своих нет, поставляю некоторым образом в условие, чтобы они работников нанимали из крестьян Гомельской волости. Признаюсь вам, Милостивый Государь, что мне очень хотелось бы доказать здесь промышленность крестьян до той степени, чтобы все работы исправлять ими одними по свободному найму», — отмечал в своем отчете Гомельский управитель 24. В 1817 году на работах, не связанных с сельскохозяйственным производством, было занято около 500 человек, в том числе на винокуренных заводах — 105, на Медном заводе — 19, при мельницах — 46, на кожевенном заводе — 18, на двух ткацких фабриках — 84 (17 и 67), на трёх стеклянных гутах — 63 (17, 17, 29), на свечном заводе — 10 25. Учили мастерству не только чужеземные мастера. Так, по распоряжению графа в 1818 году с обозом из Гомеля в Петербург на чугунолитейный завод отправлен «10 человек учеников для обучения разным мастерствам» 26.
Это создавало предпосылки для крестьянского предпринимательства. В качестве примера можно привести карьеру графского крепостного Василия Привалова. В 1815 году он одолжил на год в Гомельской экономии 1000 руб. «для торгового промысла» 27. Ему поручили отвезти на продажу в Кенигсберг 6 тыс. пудов пеньки, 101 пуд говяжьего туку*, 11 пудов свечей с лою и 10 пудов шерсти. Зимняя дорога шла сначала на Вилейку, а по весне водным путем — на Кенигсберг. В Кенигсберге. Привалов был должен прийти к российскому генеральному консулу Коцебу и по его наставлениям провести продажу, вырученные деньги перевести в Петербург «чрез надежного банкира» непосредственно на имя графа Румянцева. В Кенигсберге «стараться осведомляться о ценах всех товаров российских, какие бы с выгодою можно было впредь отправлять и о том по возвращению представить записки» 28.
Дела у В. Привалова, видимо, шли неплохо. Он и впредь ведет активную коммерческую деятельность в Пруссии, России и на Украине. Граф лично был знаком с ним. По его поручению, во время поездки в Одессу, Привалов покупает «медали и прочие остатки древности» из руин Альвиополя 29.
Привалов был не единственный богатый крестьянин Гомельской экономии. Так, в 1822 году крепостной Нефед Рымарев за «вольную» для себя и семьи заплатил графу 5 тыс. ребро. 30.
Приведённые данные интересны ещё и тем, что вопросы крестьянского предпринимательства в Беларуси в первой четверти XIX в. почти не касайся в историографии.
Однако при всех экономических успехах гомельские владения графа Н. Румянцева представляли собой лишь остров в бескрайнем море крепостнической России, он не был одинок, этот «остров», так как несколько раньше либо в эти же времена подобные экономические преобразования в разных масштабах проводили в своих белорусских владениях Р.А. Потемкин, З.Р. Чернышев, С.Г. Зорич, Н.Н. Новосильцев.
Надо заметить, что эти экономические инициативы времен Российской империи имели своих предшественников с последних лет Речи Посполитой — напомним попытки реформ Антония Тизенгауза либо последнего канцлера Великого Княжества Литовского Иохима Храбовича. Всё это вместе даёт, на наш взгляд, возможность говорить об интересных традициях экономического поиска и экономической инициативы на белорусской земле.
Одной из осей, вокруг которых осуществлялась экономическая деятельность имения Н. Румянцева, был дворец в Гомеле и вообще обширная программа строительных работ. С 1801 года программой руководил архитектор Джон Кларк 31. Интересно, что даже когда Кларк ушёл на пенсию, он остался в Беларуси. Ему принадлежал дом в Климовском фольварке 32. В разные годы Кларку помогал в надзоре за ходом строительных работ архитектор Дьячков с годовым жалованьем в 750 руб. 33. Выключив на нужды стройки работали кирпичный завод, известковый завод в Юрковичах, кафельный завод. Кроме этого, для крупных строительных проектов кирпичи готовили дополнительно. Так, в 1815 году графский крепостной крестьянин Трифон Иванович Кожемякин заключил с Гомельской вотчинной конторой договор на изготовление и поставку для экономии 500 тыс. штук кирпича стоимостью 6 руб. за каждую тысячу 34.
Важнейшим событием стало строительство моста через р. Сож. Н. Румянцев добивается выделения казённых средств и разрешения на использование проекта инженера-механика А. Бетанкура, первоначально составленного для Каменноостровского моста в Санкт-Петербурге 35.
Гомель становится известным торговым центром. Ежегодно здесь проводились три ярмарки. Граф построил на площади перед Дворцом каменные двухэтажные торговые ряды с башней и часами — как отмечали современники, не хуже петербургских. Магазины сдавались в аренду купцам и торговцам. В 1817 году это принесло 4113 руб. прибыли 36. Действовали здесь и весы грузоподъёмностью в 60 пудов.
Н. Румянцев не ограничивался только экономической деятельностью. В Гомеле открывается каменная больница на 50 коек с врачом и подлекарем, а также аптека с садом при ней для выращивания лекарственных растений. Кроме этого, граф платит жалованье бабке-повитухе, в 1812 году заводит ещё одну новинку английского происхождения — покупает приборы для прививания оспы 37.
По приказу владельца Гомельской экономии все священники её приходов должны были учить грамоте и арифметике крестьянских детей 38. В 1817 году среди шляхты Белицкого уезда возникает мысль об открытии в Гомеле дворянского училища вроде Царско-сельского лицея. Н. Румянцев жертвует на это дело 4 тыс. рублей и за свой счёт ведёт строительство двухэтажного здания под будущее высшее учебное заведение 39. К сожалению, оно так и не была открыто, потому что намерение не поддержала казна. Тогда граф создаёт школу так называемого Ланкастерского типа, где ученики могли совместно обучать друг друга. До 1824 года сложилась целая сеть ланкастерских школ — всего 10 школ с 273 учениками. В 1818 году Н. Румянцева избрали в почётные члены Лондонского общества по распространению обучения по Ланкастерской методике 40.
С именем Н. Румянцева связаны и первые театральные гастроли в Гомеле. Они прошли во время ярмарки в мае 1824 года в здании Ланкастерского училища, когда к гомельчанам пожаловали профессиональные актеры из Могилёва 41.
О графе говорили, что он застал Гомель соломенный, а после себя оставил каменный 42. Комплексная застройка города стала классическим архитектурным примером. Местечко получило регулярную планировку, определившую его облик на последующие века 43.
Деятельность графа Н. Румянцева по поддержке развития науки и культуры рассмотрена историками довольно подробно 44. Исследователи считают, что на меценатские цели граф затратил от 300 тыс. до 1 млн. рублей 45. Точную цифру определить трудно, потому что кроме прямых были и косвенные расходы.
В одном из писем российский историк Н. Карамзин, говоря о братьях Румянцевых, которых он лично знал, отметил: «Люблю их душевно: это остатки старого, лучшего мира! Нынешние вельможи, буде их можно так назвать, не имеют в себе ничего пиетического, ни исторического» 46. Вместе с тем при всей своей образованности Румянцевы оставались детьми «века Екатерины». Их доходы были получены в основном из крепостной работы крестьян-белорусов. Интересная мелочь: в бухгалтерской ведомости по Гомельской губернии в 1817 году указано: «при карлике сторож 1», а в 1822 году зафиксировано: «карлику на чай и кофий 150 руб.» 47.
Безусловно, хозяйственные новации графа в Гомельском имении носили характер экономического эксперимента, который мог иметь место только благодаря стечению благоприятных обстоятельств. Во-первых, при достаточном экономическом пространстве, наличии больших земельных владений, лесов и многочисленных крепостных крестьян; во-вторых, при почти что неограниченных финансовых средствах; в-третьих, эксперименты обусловлены личностью самого владельца, его волей и желанием совершить задуманное. Определённую роль играло удобное географическое положение Гомеля. Будучи государственным деятелем, непосредственно занимаясь вопросами экономического развития страны, Н. Румянцев своим примером хотел показать образец ведения хозяйства современными методами.
Экономические новинки граф вводил не только на Гомельской земле. Так, он положил начало Никитскому ботаническому саду в Крыму, посадкам в России пробкового дуба и волоского ореха, организовывал рыбные промыслы на Каспии, давал деньги на нужды Вольного экономического общества 48. И всё же гомельская экономия оставалась его любимым детищем. Почти каждую неделю, нередко по два раза в неделю, управители отправляли графу подробный отчёт о жизни в Гомельском имении и фольварках. Сам Н. Румянцев вникал во все дела хозяйства, и всё совершалось только после его разрешения.
Осенью 1825 года граф, уже больной, поехал из Гомеля в Санкт-Петербург, где и умер 3 января 1826 года. Соответственно с завещанием, его похоронили в Гомельском Петропавловском соборе. Похоронную речь говорил один из ближайших сотрудников графа — Гомельский протоиерей, родоначальник белорусской археографии Иван Григорович (1792-1852 гг.).
Новый владелец Гомельской экономии, брат графа — С. П. Румянцев, на первом же году закрыл ткацкую и свечную фабрики в Гомеле, кожевенный завод в Добруше, кристальную гуту в январе, распустил «в дома к их семьям на жительство» учеников Гомельской ланкастерской школы 49. В 1831 году он продал местечко Гомель со Спасовой слободой (599 душ мужского пола и 651 душа женского пола) казне. 209600 десятин земли и 13122 ревизские души крепостных мужиков купил в 1834 году князь И. Паскевич-Эриванский за 4500 000 рублей 50. В подробном описании его новой собственности отмечалось: «При покойном канцлере управляли фольварком англичане выписные, они делали изыскание и пробы всевозможные, сеяли, копали, строили фабрики и заводы, но все это не оставило по себе никаких видных улучшений и кончилось на обыкновенном белорусском хозяйстве». В то же время «крестьяне в хорошем состоянии и много между ими фабрикантов, мастеровых и торгашей» 51. В хозяйстве сохранилось стадо испанских овец (более 12 тыс. голов), до 1000 голов крупного рогатого скота, три паровые пивоварни и один простой с общим изделием до 35 тыс. ведер спирта в год, пивоварня «на англински манер», 45 мельниц, полотняная фабрика, сукна-вални, маслобойни и Тартаки.
Сильный экономический импульс, который придал Гомельскому региону граф Н.П. Румянцев, сохранился и впредь. Последующее экономическое процветание Гомеля и окрестностей приходится на период, связанный уже с новыми владельцами — Паскевичами.
1. Русский архив, 1869, № 5, с. 841.
2. Там жа, сс. 843-845.
3. Ивановский А. Государственный канцлер граф Николай Петрович Румянцов. СПб., 1871, сс 85-86.
4. Там жа, с. 11.
5. Аникин А. В. Юность науки. Жизнь и идеи мыслителей-экономистов до Маркса. М., 1979, сс. 196-198.
6. Закалинская Е. П. Вотчинные хозяйства Могилевской губернии во второй половине XVII века. Могилев, 1958, с. 32.
7. НА РБ, ф. 3014, воп. 1, спр. 37, аа. 5-9; спр. 53, аа. 17-24; спр. 59, а. 196.
8. Там жа, спр. 53, аа. 83 адв. -84, 85 адв., 88 адв. — 89 адв.
9. Там жа, спр. 43, а. 24.
10. Там жа, спр. 44, а. 52; спр. 59, а. 26.
11. Там жа, спр. 64, аа. 20 адв., 24.
12. Там жа, спр. 17, а. 67; спр. 45, а. 28.
13. Там жа, спр. 81, а. 87; Очерки истории техники в России. М., 1978, с. 263.
14. НА РБ, ф. 3014, воп. 1, спр. 43, аа. 53 адв., 170 адв. -171 адв.
15. Журнал Министерства внутренних дел, 1836, ч. 22, № 12, с. 516.
16. НА РБ, ф. 3014, воп. 1, спр. 44, аа. 1—3.
17. Там жа, спр. 59, а. 211.
18. Там жа, спр. 64, а. 18.
19. Там жа, спр. 53, аа. 27 адв., 56.
20. Там жа, спр. 37, а. 1 адв.
21. Там жа, спр. 59, а. 28.
22. Там жа, спр. 44, аа. 53—54.
23. Там жа, спр. 43, аа. 25, 242.
24. Там жа, спр. 45, а. 84 адв.
25. Там жа, спр. 37, аа. 35 адв..—38, 44 адв.
26. Там жа, спр. 43, а. 154.
27. Там жа, спр. 25, а. 59.
28. Там жа, спр. 23, аа. 9—11.
29. Там жа, спр. 59, а. 190 адв.
30. Там жа, спр. 53, а. 32 адв.
31. Морозов В. Ф. Дворец Румянцевых-Паскевичей в Гомеле // Архитектурное наследство. Вып.ЗО. М., 1982, с. 43.
32. НА РБ, ф. 3014, воп. 1, спр. 81, а. 132.
33. Там жа, спр. 72, а. 5.
34. Там жа, спр. 25, аа. 27—28.
35. Слюнькова И. Н. Архитектура городов Верхнего Приднепровья XVII-середины XIX в. Мн., 1992, с. 87.
36. НА РБ, ф. 3014, воп. 1, спр. 37, а. 1 адв.; спр. 81, аа. 293-294.
37. Там жа, спр. 17, а. 76; спр. 43, а. 46 адв.
38. Там жа, спр. 25, аа. 65-65 адв.
39. Там жа, спр. 39, аа. 1-3,18.
40. Там жа, спр. 43, а. 52 адв.; спр. 59, аа. 244-244 адв.
41. Там жа, спр. 59, а. 33.
42. Виноградов Л. Гомель. Его прошлое и настоящее. 1142—1900 гг. М., 1900, с. 27.
43. Слюнькова И. Н. Архитектура городов Верхнего Приднепровья XVII—середины ХІХ вв., сс. 83—91.
44. Караў Дз. Пачаткі беларускага крыніцазнаўства // Спадчына, 1994, № 1, сс. 6, 8—10; Козлов В. П. Колумбы российских древностей. М., 1985; Лабынцев Ю. А. Завещано Отечеству (Коллекции графа Н. П. Румянцева и их судьба). М., 1994.
45. Барсов Е. Государственный канцлер граф Н. П. Румянцев//Древняя и новая Россия, 1877, № 5. с. 15, Лабынцев Ю. А. Завещано Отечеству, с. 9.
46. Русский архив. М., 1869, сс. 587—588.
47. НА РБ, ф. 3014, воп. 1, спр. 37, а. 45 адв.; спр. 53, а. 28.
48. Козлов В. П. Колумбы российских древностей, с. 11
49. НА РБ, ф. 3014, воп. 1, спр. 73, аа. 1—2 адв.
50. Там жа, ф. 3013, воп. 1, спр. 2, аа. 201, 422—423.
51. Там жа, аа. 67 адв., 202.
* Каландр — машина, состоящая из системы валов, между которыми пропускается ткань, бумага или резина, чтобы придать им гладкость, глянцевитость или получить листы, пластины (Ред).
* Гофмейстер (нем. Hofmeister) — придворная должность в средневековой Германии; с XVIII в. — один из высших придворных титулов в царской России.
* Юхт — сорт кожи из специально обработанных лошадиных, коровьих и свиных шкур (ред.).).
* Тук — переплавленное сало.
Киштымов Андрей Леонидович — научный сотрудник отдела истории Беларуси XIX-начала XX вв. института истории АН Беларуси. Родился в 1954 году в Пинске. Окончил исторический факультет БГУ. Занимается вопросами геополитики, истории промышленности, предпринимательства и формирования научно-технической культуры Беларуси, этнической самосвященности и методологии истории.
Беларускі гістарычны часопіс, №1 (9) студзень—люты—сакавік, 1995
