Эпидемическая обстановка в Гомеле в условиях гражданской войны в 1919-1921 годы

Зима 1918-1919 годов надолго запомнилась гомельчанам не только холодом и голодом, но и началом вспышки тяжелых карантинных эпидемических заболеваний. Из фрагментарных архивных документов преимущественно различной формы отчетности и копий приказов по системе лечебных и профилактических учреждений Гомеля нам удалось установить, что в начале 1919 года в Гомеле было создано Городское медико-санитарное Бюро с утвержденной сметой расходов на I полугодие [48, л. 32]. Городские власти развернули работу заразной больницы на 600 койкомест (местонахождение ее в документе не указано), отмечено только, что она находилась в восьми верстах от Гомеля, надо полагать, что в Новобелице [48, л. 28].

Уже 28 января 1919 года был издан специальный Декрет Совета Народных Комиссаров о мероприятиях по борьбе с сыпным тифом. Из краткого содержания этого Декрета узнаем следующее. «Всем местным исполкомам немедленно обеспечить медико-санитарные отделы необходимыми транспортными средствами – санитарные автомобили, повозки и прочее». Для перевозки больных в лечебные заведения, а также для транспортировки санитарно-технических приспособлений и дезинфекционных средств в случае надобности допустимо использовать другие транспортные средства несанитарного назначения. «Всем Советским, гражданским и военным организациям на местах вменяется в обязанность оказывать полное содействие врачебно-санитарным организациям в борьбе с сыпным тифом, удовлетворяя все их требования и запросы и устраняя все препятствия к быстрому их осуществлению». Требовалось создавать в срочном порядке особые «рабочие комиссии по борьбе за чистоту». Члены этих комиссий совместно с представителями местных санитарных надзоров должны были проводить осмотр всех жилых помещений в городе и селах. Особое внимание им следовало обратить на санитарное состояние бань, принимать ряд мер для правильной работы этих учреждений. Содействовать открытию новых и ремонту старых банных помещений, проводить меры для обеспечения беднейшего населения банным довольствием путем предоставления ему бесплатных билетов в бани, возложив соответствующие расходы на баневладельцев, или за счет противоэпидемических кредитов. Предусматривалось снабжение населения мылом, раздавая его через местные продовольственные организации, местным руководителям содействовать открытию мыловаренных заводов. Следить за увеличением времени работы местных прачечных, введением удешевленной расценки стоимости стирки белья для беднейших групп населения. Все местные парикмахерские должны были осуществлять бесплатную и дешевую стрижку для населения. Кроме этого оборудовались парикмахерские при банях, ночлежках, казармах [51, л. 60]. Комиссии должны были содействовать правильной работе местных дезинфекционных бюро и камер, организовывать бесплатную дезинфекцию и бесплатный вывоз вещей на дезинфекцию из инфекционных очагов.

В комплексе противоэпидемических мероприятий предусматривалось устраивать публичные беседы, лекции и митинги для пропаганды мер личной гигиены и борьбы с паразитами, которые являлись разносчиками тифозной заразы. В конце каждого месяца рабочие комиссии давали краткий письменный отчет о своей деятельности местному медико-санитарному отделу, а копия пересылалась в Народный Комиссариат здравоохраненияя [306, л. 60 об.].

«Всех виновных в неисполнении настоящего Декрета привлекать к ответственности по всей строгости революционного закона. Данный Декрет подписан председателем Совета Народных комиссаров: В. Ульянов-Ленин. Управляющий Делами Совета Народных комиссаров В. Бонч-Бруевич. Секретарь Совета Народных Комиссаров Л. Фотиева. В Гомеле этот документ был заверен заведующим санитарно-эпидемическим подотделом» [48, л. 40].

В это время «Гомельский Уездно-Городской Отдел Народного Здравохранения и его лечебный подотдел» издал инструкцию для медицинского персонала по оказанию бесплатной помощи на дому беднейшему и малоимущему населению Гомеля. Данная информация была изложена в содержании 43 п. [48, л. 42]. Три подотдела медико-санитарного бюро должны были осуществлять всю медико-санитарную работу на дому у гомельчан. Каждый подотдел выполнял строго определенные для него функции. Первый подотдел курировал работу по оказанию текущей медицинской помощи на дому у больных пациентов, второй подотдел осуществлял контроль за оказанием скорой медицинской помощи в дневное и ночное время, а третий подотдел контролировал весь комплекс мероприятий по проводимой в городе санитарно-эпидемической работе [48, л. 4]. Вся работа медико-санитарного бюро первоначально велась на общественных началах. В его состав входили: один врач – заведующий медико-санитарным бюро и одновременно представитель санитарно-эпидемического подотдела, два врача работали на скорой медицинской помощи в дневное и ночное время, и три врача, которые обслуживали дневные вызовы на дом. Такого количества врачебных кадров было крайне недостаточно для обеспечения заболевших врачебной помощью. Исходя из сложившейся обстановки, для организации более качественной работы санитарного бюро его руководство приняло решение пригласить трех врачей эпидемиологов, три врача для поочередной работы на скорой помощи для оказания скорой медицинской помощи на дому. Все эти врачи должны работать на постоянной основе. В ночные часы количество дежурных врачей необходимо увеличить до 15 человек с оплатой за одно ночное дежурство в 200 руб. Подсобный штат санитарного бюро включал следующие должности: общий делопроизводитель, заведующий хозяйством, главный статистик, делопроизводитель, фельдшер и сестры милосердия [48, л. 4].

Зимой 1919 года гомельские медработники провели большую работу по проведению прививок от оспы. Этому предшествовал специальный Декрет органов советской власти об обязательном оспопрививании в Гомеле. Работа по проведению прививок была развернута на четырёх оспопрививочных пунктах, для её проведения потребовалось восемь фельдшеров оспопрививателей, которые работали в отапливаемых помещениях. Из расходных материалов для проведения прививок были использованы только спирт и вата. Все вышеперечисленные мероприятия были отражены в специальной смете по оспопрививанию за подписью заведующего Санэпподом Кононовичем и делопроизводителем Левиным [48, л. 11].

Весной 1919 года в Гомеле произошла вспышка холеры, которая продолжалась три месяца. В качестве противохолерных мероприятий медицинские работники стали вести широкую просветительскую работу среди населения, направленную на соблюдение правил личной гигиены. Врачи и фельдшеры обследовали берега р. Сож и его протоков, стоянки лодок, пристани, стоки нечистот, места мойки белья, а также местные фабрики и заводы. В больнице для заразных расширилось количество койкомест до 75, были открыты холерные бараки в уезде. Для нужд лечебных учреждений были приобретены кипятильники, расширены бактериологические кабинеты. Были привлечены сотрудники частных лабораторий для выполнения анализов в экстренных случаях. Приобретались дезинфекционные средства для города и уезда, транспортные средства, покупались лошади, ремонтировались кареты скорой медицинской помощи. Широко распространялась медицинская литература, брошюры и листовки, плакаты и кинематографические фильмы противоэпидемической направленности [48, л. 13]. Для эффективности работы Гомельской заразной больницы в I полугодии 1919 года был увеличен штат медицинских работников. Во главе этого лечебного учреждения находился старший врач, штатных врачей было двое, временных совместителей – десять врачей, один врач бактериолог, 14 фельдшеров, 32 сестры мелосердия, шесть сестер хозяек, 42 – санитары и сиделоки, заведующий хозяйством – один работник, один счетовод, один садовник, один дезинфектор, один слесарь и один плотник. Продовольственное обеспечение больных стационара осуществлялось из расчёта – на один месяц 126 000 руб., что по сути дела составляло исключительно «голодную порцию» и не могло способствовать скорому их выздоровлению. Было предусмотрено питание для персонала больницы, стоимость которого составляла 61 200 руб. в месяц, отопление больницы обходилось в 30 520 руб. в месяц [48, л. 28]. Содержание больничной бани – 800 руб. в месяц, изготовление и починка белья – 1700 руб., стирка белья – 5100 руб. в месяц. При больнице работала лаборатория, был погреб-ледник, содержались лошади и небольшое стадо коров.

Среди документов, характеризующих работу санитарно-эпидемического бюро, наше внимание привлек бланк индивидуальной регистрационной медицинской карты для регистрации детей дошкольного и школьного возраста с указанием «Гомельский Уездно-Городской отдел Народного Здравоохранения». Это типографский бланк, на котором были отмечены следующие данные: число, месяц, год, номер карты, школа, ступень школы, отделение, мальчик или девочка, фамилия, имя отчество, национальность, возраст, профессия родителей отца и матери. Отдельной графой отмечались успехи ребенка: хорошие, посредственные, слабые. Общее состояние здоровья и питания: хорошее, удовлетворительное, ослабленное. В следующей графе была указана наследственность, те болезни, которыми болели или от которых умерли их родители, например, туберкулез, сифилис и алкоголизм [48, л. 35]. На вопрос: был ли у ребенка рахит, стояли два варианта ответа: был; не был. Отмечалось вскармливание детей грудью или искусственно, цвет волос: светлый, рыжий, тёмный, чёрный. Особое внимание было уделено полости рта, определялся цвет зубов: белый, жёлтый, синий; небо – плоское, среднее, высокое; десны нормальные, кровоточили, воспалены, изъязвлены, свищи: десневой, щёчный, подбородочный. В документе ничего не сказано, чем могли болеть эти дети. Остается только предполагать, какие страдания выпали на долю маленьких гомельчан в тяжелое послереволюционное время. Распространившаяся эпидемия уносила тысячи человеческих жизней. В числе заболевших оказались и врачи, и остальной медперсонал. Из документа за период с 15 января по 15 мая 1919 года видно, кто из гомельских врачей болел, а кто находился в отпуске вследствие перенесенной болезни. А. К. Рахиль болела с 9 февраля по 27 апреля, после выздаровления получила отпуск на шесть недель. Санитарный врач Р. А. Ратнер-Гуревич болела с 26 апреля по 4 июня, фельдшер Т. Л. Шестоков – с 16 марта по 3 мая, санитар М. Балтрик болел с 19 марта по 10 апреля 1919 года. Всего за указанный период переболело (не сказано чем) 15 человек медперсонала, среди которых был отмечен студент медик С.Л. Рогачевский.

Для борьбы с инфекциями разрабатывались специальные инструкции, содержание которых гласило следующее: «1. По прибытию в неблагоприятные по заразным болезням «селения» необходимо установить число пораженных домов и число больных. 2. Принимать все меры по недопущению распространения болезни. 3. Давать указания личной профилактики, вести санитарно-просветительную работу в очагах. 4. В каждом селении установить время появления первых случаев заболевания, откуда болезнь была занесена, число умерших от данной формы заразы, время окончания эпидемии». К этому периоду в городском эпидемическом бюро насчитывалось следующее количество специалистов: заведующий – один, помощники санитаров – пять человек, дезинфекторов – пять, санитаров – десять человек, один – качегар, счетчик-статист, он же фельдшер – один, делопроизводитель – один, сторож и по совместительству курьер – один. Кроме этого в распоряжении санитарно-эпидемического бюро были лошади, которым требовалась регулярная ковка, а также починка збруи и экипажей, дезинфекционные аппараты, которым нужен ремонт, и камера [48, л. 18]. Все врачи получили заработную плату, согласно ставкам Всемедикасантруда, с прибавкой 50 %, как персонал, работающий на сыпном тифе – 3000 руб. в месяц. Как указано в документе, эта ставка – самая высокая в Советской России [48, л. 21]. Для перевозки больных в распоряжении санитарно-эпидемического бюро было четыре кучера. В помещении бюро – пять печей и одна кухня. Для отопления паровой рубнеровской камеры (как в документе) в месяц уходили одна, две сажени дров. Для освещения в ночное время использовались три лампы, одна – в канцелярии, другая – в кабинете врача, одна – в комнате кучеров, один фонарь – для осмотра лошадей в конюшне. Среди текущих расходов отмечены также расходы на покупку канцелярских принадлежностей, бумаги, чернил и карандашей. С увеличением числа зараженных потребовалось до восьми лошадей для перевозки паровой дезенфекционной камеры. На дезинфицирущие средства требовалось не менее 10 000 руб. в месяц. Из-за интенсивного использования кареток, телег, саней, которые имелись в санбюро, все они находятся в очень ветхом состоянии и требуют ремонта [48, л. 21 об.]. Паровая рубнеровская камера износилась; гидропульты и фармалиновые аппараты также износились и требуют частичной починки. Крыша конюшни во многих местах протекает и требует мелкого ремонта на сумму 6000 руб. К наступлению зимы надо приобрести двое крытых саней.

О рассаднике эпидемии в Гомеле свидетельствует описание одним из врачей бараков для беженцев, которые были расположены на конной площади. Увиденное им было представлено в виде обращения за помощью к председателю коллегии Пленбежа. Эта организация располагалась в Гомельской гостинице «Метрополь» по адресу: ул. Замковая, д. 107. Документ сообщает информацию о крайней нужде и антисанитарии беженцев, которые прибыли в Гомель из Бреста. «Лишенные всякой опеки, голодные, босые и почти голые люди влачат жизнь среди неподдающейся описанию грязи, прокопченные дымом самодельных печей покрытые своею же собственной грязью и поедаемые насекомыми. Среди здоровых повсюду лежат больные и те, которые недавно выписались из больниц, главным образом из тифозной больницы в Белице. В этом же сыпном бараке среди беженцев довольно много живет бездомных местных жителей».

С целью исправления ситуации 28 января 1919 года заведующий санитарно-эпидемическим подотделом обратился в коллегию Пленбеже с предложением само помещение барака привести в порядок и сделать его похожим на жилое помещение. Вставить окна, отремонтировать печи, установить нары, оборудовать отхожие места и помойную яму. Оказать нуждающимся материальную поддержку деньгами, продовольствием и бельем. Учредить административный и врачебный надзор. Избрать или нанять распорядительного человека из жильцов барака для наблюдениям за внутренним порядком и здоровьем живущих в нем людей. И в конечном итоге посетить баню, прачечную и парикмахерскую [49, л. 2 об.].

В конце января 1919 года врачи санитарно-эпидемического подотдела обследовали «японские бараки» в Гомеле, где содержались военнопленные разных национальностей. Составленное заключение было направлено Уполномоченному местного отделения Красного креста. «Лечебница при бараках не соответствует своему назначению, у обитателей этих помещений нет запаса белья, больничной одежды, нет приборов и средств для дезинфекции и дезинсекции. В таких условиях возникает опасность заражения сыпным тифом большего количества людей». Представители комиссии рекомендовали перевести лечебницу в более соответствующее ее назначению помещение бывшего сборного пункта Гомельского уездно-военного начальства [49, л. 5 об.].

На основании документа от 7 февраля 1919 года, поданного в Гомельскую коллегию Пленбежа представителем лечебного учреждения, установлено следующее. По железной дороге 5 февраля 1919 года на линию около японских бараков был подан железнодорожный состав из 18 вагонов – поезд № 434. Для осмотра прибывших людей в поезд был вызван старший врач врачебно-питательного пункта в японских бараках. Врач прибыл немедленно в сопровождении двух фельдшеров и двух санитаров. Для доставки больных в лазарет было подано две подводы. При осмотре первого же вагона и опросе находившихся в нем беженцев врачу удалось выяснить, что почти во всех вагонах есть больные сыпным тифом. При дальнейшем осмотре следующего вагона было обнаружено, что люди болеют целыми семьями; у всех заболевших сыпной тиф на разных стадиях. Таким образом, врачом было установлено, что больных сыпным тифом в поезде оказалось более 40 человек, из них четверо находились в наиболее тяжелом состоянии. Эти люди сразу же были помещены в сыпнотифозное отделение, которое находится при японских бараках. С поезда сняли одного умершего.

Врач позвонил по телефону председателю Пленбежа с просьбой о разгрузке поезда или об отправке его в Минск, где имеются специальные госпитали. На просьбу врача руководство Пленбежа приняло решение отправить поезд в Минск, дав в сопровождение несколько человек из медицинского персонала. Однако ни в тот, ни в последующие дни поезд в Минск отправлен не был. Тогда врач 11 февраля 1919 года с этим вопросом лично обратился с просьбой к коменданту станции «Гомель» Либаво-Роменской железной дороги. К сожалению, нам не удалось установить, был ли вообще отправлен этот поезд [49, л. 9 об.]. Из обращений врача, который в разных сообщениях к городскому начальству описывал ситуацию с пассажирами этого поезда, известно, что за все время стоянки поезда медицинская помощь беженцам оказывалась медицинским персоналом врачебного питательного пункта в японских бараках. Пищу беженцы получали с указанного выше питательного пункта. За период с 7 по 11 февраля указанного года с поезда сняли десять умерших. Все беженцы находились в поезде около месяца, проживая в одних и тех же вагонах, в тяжёлых санитарных условиях, «покрытые массой насекомых». Эти люди свободно выходили из вагонов, посещали городской рынок, находясь в постоянном контакте со здоровыми людьми, являясь очагом распространения «сыпно-тифозной заразы». Составителем этой информации указан заведующий медико-санитарной частью врач Бильдзюкевич (И. О. не указаны) и приложена печать с надписью «Общество Красного Креста Гомельского района» [49, л. 9 об.].

Продолжая знакомство с материалами о развитии эпидемии тифа в Гомеле, наше внимание привлек ещё один документ, составленный 13 февраля 1919 года тем же врачом Бильдзюкевичем для отправки его в Комиссариат Народного Здравоохранения. Из содержания этого послания видно следующее: в центре расположения питательного пункта для военнопленных в японских бараках находится огромный приют, густо населённый беженцами, многие проживают в этом приюте больше года. Живут люди целыми семьями, многие из них занимаются самыми разными видами деятельности: продажа военнопленным спиртных напитков по завышенным ценам, главным образом изготовленных на основе денатурата. Производится обмен иностранных денег, содержатся воровские притоны, где устраиваются «форменные» публичные дома, в которых заражают клиентуру венерическими болезнями. Эти люди занимались разворовыванием имущества питательного пункта, особенно дров, на топливо были разобраны все заборы, происходило загрязнение территории. Самое главное, что проживая крайне скученно и грязно, эти люди являлись источником заражения инфекционными болезнями, особенно сыпным возвратным тифом. Военнопленные и беженцы, имеющими с ними, как указано выше, постоянный контакт, ухудшали эпидемиологическую обстановку в городе.

Составитель этого обращения считал необходимым немедленно выселить из приюта всех беженцев и перевести их в один из бараков, где проживают выздоравливающие люди. Освобождённые от беженцев бараки необходимо было тщательно продезинфицировать и расселить военнопленных в более просторное помещение. Если указанные предложения не будут претворены в жизнь в срочном порядке, то с наступлением весны эпидемия тифа на этом пункте будет сильно разрастаться. В такой обстановке Красному кресту придётся ликвидировать все свои учреждения при пункте в японских бараках и, следовательно, прекратить помощь военнопленным и беженцам [49, л. 8–8 об.].

Перенаселение города и стремительное распространение эпидемии тифа в 1919 году привело к тому, что беженцами были заняты гомельские санатории. Об этом заявил заведующий санитарно-эпидемическим подотделом Гомеля председателю коллегии Пленбежа 25 февраля 1919 года. Однако эта проблема не была решена, и заведующий санэпидподотделом пишет заведующему собезом и уполномоченному председателю Красного Креста, что «30 апреля 1919 г., в 7 часов вечера по новому времени в Гомельском Отделе Народного Здравоохранения по ул. Липовой 13, состоится совещание по вопросу выселения беженцев сыпного Гомеля» [2, л. 18].

Сделать выводы о развитии системы охраны здоровья гомельчан во второй половине 1919–1921 годов можно на основании копий протоколов заседания коллегии Гомельского Губернского отдела народного здравоохранения. В этих документах отражены значимые события в истории медицины Гомеля. На заседании этого отдела 22 сентября 1919 года под председательством Сенкевича (И. О. не указаны) обсуждалась командировка директора Губернской глазной лечебницы доктора Брука в Москву для закупки необходимых инструментов и аппаратов для лечебницы. Было решено выдать ему на эти надобности аванс в 10 000 руб. Также было поручено товарищу Хорасу подыскать в бывших барских имениях подходящие помещения для размещения в них санаториев и колоний для беспризорных детей, и заняться составлением подробного описания этих зданий с прилегающими к ним территориями. На основании предложения Военного Совета Гомельского укрепленного района за № 452 было принято решение об открытии Губернского аптечного склада для обеспечения медикаментами жителей Гомеля и всей губернии. На заседании этой коллегии было принято решение отправить за медикаментами в Москву товарищей Едидовича и Хаскина (И. О. не указаны). Также был заслушан вопрос о принятии в ведение Гомельского Губздрава медицинского персонала Днепровской флотилии, прибывшей из Киева. Был поднят вопрос о постановке их на довольствие и установлении над ними административного надзора. Выяснение вопроса о положении санитарно-медицинского дела в этой флотилии было поручено товарищу Попову [47, л. 1].

Из воспоминаний товарища Ивина известно, что в августе 1919 года в Гомель из Киева прибыли суда Днепровской военной флотилии, в составе которой были четыре канонерские лодки – «Малый», «Меткий», «Мудрый» и «Могучий», а также другие суда и грузовые пароходы. Среди военных моряков с канонерских лодок оказалось несколько человек, которые не хотели признавать никаких законов и никакой дисциплины и стали расхищать находившиеся на берегу дрова, захватывали крестьянские подводы, заставляя владельцев гужевого транспорта перевозить дрова на пристань для загрузки на свои пароходы. Некоторые моряки, полностью нарушая воинскую дисциплину, даже совершали налёты на кооперативные лавки частных торговцев. Парторганизация этой флотилии не проявила должного внимания, чтобы обуздать пыл своих моряков [82, л. 14]. Надо полагать, что подобные действия моряков были вызваны тем, что с марта 1919 года Днепровская военная флотилия вела боевые действия на Полесье. Очевидно, некоторые моряки решили, что они имеют право взять себе все необходимое для дальнейшей борьбы с силами мировой контрреволюции.

Для организации отпора войскам Деникина 18 августа 1919 года гомельские железнодорожные рабочие собрали и снарядили особый бронепоезд, дав ему название «Доброволец западных железных дорог» [82, л. 10]. К осени 1919 года Гомель вновь стал военным лагерем, на станцию «Мена» в ста верстах с небольшим «к юго-востоку от Гомеля пришли воинские части генерала Деникина». К северо-западу от Гомеля в это время накапливались военные силы польского корпуса генерала Довбор-Мусницкого, его аэропланы долетали до Жлобина и бомбили станционный узел железных дорог. В этих условиях штабное руководство Красной Армии из Гомеля переехало в Новозыбков. По реке Сож в сторону Пропойска потянулись караванные суда, буксируемые грузовыми пароходами. На них губернские учреждения вывозили в эвакуацию подальше от фронта свои склады: Губнаробраз – школьные принадлежности, Губпродком – муку, соль и другие продукты. В те дни в Гомеле находилось много фронтовых частей, одни уходили из города на передовую, другие возвращались с фронта на переформирование. Вместе с этими войсками в Гомеле проходил переформирование интернациональный полк, состоящий из пленных австрийцев и немцев, которые изъявили желание остаться в Советской России и вступили добровольцами в Красную Армию. Однако около Чернигова соединения этого полка понесли большие потери в боях с войсками Деникина и отступили в Гомель [82, л. 13–14]. Все это способствовало увеличению количества больных и раненых красноармейцев и размещению их в больницах и госпиталях г. Гомеля.

Из содержания копии протокола заседания коллегии Гомельского Губздрава от 20 октября 1919 года видно, что наиболее актуальным вопросом была проблема наступающего продовольственного, топливного и материального кризиса. Для решения этого вопроса члены коллегии постановили командировать в Москву товарища Кагановича для уточнения по поводу получения кредитов в качестве ассигнаций из Центра, а пока этот вопрос был не урегулирован, решили обязать население губернии, которое приходит на лечение в больницы, приносить с собой в лечебницы хлеб, молоко, яйца и прочие продукты питания. Крестьяне, которые доставляли продукты оптом, должны были получать оплату по ценам, установленным на рынке. При этом следовало учитывать, что на 29 октября 1919 года в Гомеле свыше 50% больничных коек было развернуто для размещения раненых красноармейцев [47, л. 7]. Из устного выступления товарища Сенкевича стало понятно, что необходимо было подготовить две санитарные кареты: одну – для города, другую – для Новобелицы, чтобы оказание медицинской помощи было своевременным в экстренных случаях и при тяжелых заболеваниях. Кроме того, было указано, что на основании Постановления командования Гомельского укрепленного района к празднованию второй годовщины Октябрьской революции всем жителям Гомеля необходимо произвести очистку города от накопившегося мусора [47, л. 12 об.]. Еще по одному вопросу, который обсуждался на заседании этой коллегии от 29 октября 1919 года, было принято решение перевезти из Могилева в Гомель нефункционирующую там, но вполне оборудованную Пастеровскую станцию с оспопрививающим инструментом и ветеринарно-бактериологическую лабораторию, и просить Губисполком о перевозе указанных станции и лаборатории. Для закупки необходимой сыворотки (очевидно, антирабической) выделялось 100 000 руб. Закупку ее надо было производить в Москве за наличный расчёт. Срочность такого дела можно объяснить увеличением количества случаев бешенства [47, л. 12]. Продолжая эту тему, следует отметить, что среди документов Гомельского Губздрава был обнаружен оборотный бланк, датируемый 3 марта 1901 года, который послужил оборотным листом для текущего делопроизводства. Этот документ представлен в виде удостоверения Гомельской уездной земской управы, где указывалось следующее: кто именно является его предъявителем, укушенны бешеным животным, для отправки в г. Киев, с последующей госпитализацией этого больного в Пастеровский бактериологический институт на время лечения от водобоязни [51, л. 23 об.].

Следует отметить что к годовщине Октябрьской революции – 3 ноября 1919 года, командование Гомельского укрепрайона подготовило подарки и сладости больным и раненым, находящимся в больницах города. Председатель коллегии Губздрава Сенкевич распорядился, чтобы 7 ноября – в день праздника – аптеки не закрывались, и в них работал как минимум один фармацевт. Также было подготовлено Постановление Губздрава – переименовать Гомельскую центральную глазную лечебницу «в лечебницу имени товарища Семашко». По этому поводу уже заведующему этой клиникой доктору Бруку было поручено заказать соответствующую вывеску. Тут среди общих вопросов, решаемых Губздравом, мы находим информацию о развитии сильнейших эпидемий сыпного тифа, скарлатины, оспы и других заболеваний. Борьба с этими невзгодами оказалась очень сложной, поскольку отсутствовали нужные медикаменты, спирт, формалин и многое другое, что требовалось, чтобы остановить распространение болезней [47, л. 13]. Примером тому является докладная записка доктора Александрова, заведующего 3-й Советской амбулаторией, в Губздрав. Из текста этого документа видно, «что при большом количестве больных работа по оказанию помощи может преждевременно прекратиться». Было принято решение расширить эту амбулаторию, в том числе и для приема детей с заразными болезнями [47, л. 15].

На заседании коллегии Губздрава от 30 ноября 1919 года слушали устный доклад о поездке товарища Едидовича в Москву за медикаментами и инструментарием. Благодаря пребыванию в Москве, удалось приобрести заказанные медикаменты, хотя и не в полной мере. «Требования гомельских врачей были сильно сокращены, но московские начальники по линии здравоохранения пообещали дополнить его, если Гомельский Губздрав предоставит докладную записку о своих нуждах с перечислением того, что имелось на складах Губздрава». Был заслушан доклад заведующего фармацевтическим подотделом товарища Златкина (И. О. не указаны), который предлагал увеличить личный состав своего подотдела, сокращенного во время эвакуации в Гомеле, а также было заявлено о приглашении специального бухгалтера для ведения сложной отчетной работы подотдела. Предоставить коллегии Фарпода автономию в решении некоторых вопросов и выделить им хорошее помещение для продуктивной работы. Тем временем в меню столовых некоторых больниц Гомеля полностью отсутствовали жиры, а норма сахара составляла 6 золотников на человека. Из медицинского персонала «столом имели право пользоваться только дежурные», остальному медперсоналу это было недоступно. И в этих трудных условиях люди стремились повысить свой профессиональный уровень, что видно из заявления фельдшера Маркевича (И. О. не указаны), который просит предоставить ему возможность экзаменоваться на степень ротного фельдшера. В ответе на его прошение было сказано, что «при Гомельском военно-санитарном подотделе можно было пройти испытание на степень ротного фельдшера» [47, л. 17].

Членом коллегии Губздрава товарищем Поповым было предложено открыть в Гомеле оптическую мастерскую по изготовлению очков для обеспечения всех нуждающихся Гомеля и всей губернии, что стало возможно в виду поступлений в распоряжение Губздрава значительного количества оптических стекол. Попову было поручено подыскать для этой работы специалиста оптика и обеспечить оптическими стёклами население, «насколько это будет возможно в нынешних условиях». Заведующий санитарно-эпидемическим подотделом врач Лоссер в это время вернулся из Москвы и привёз необходимые для работы сыворотки и вакцины. Коллегия Губздрава поручила Лоссеру подготовить доклад к следующему заседанию о размерах эпидемии в губернии. Было принято решение делегировать представителя Губздрава на ветеринарный завод возле Быхова. Решили отправить туда работника Фарпода для закупки ветеринарной и аптечной стеклянной посуды. В завершение заседания этой коллегии заведующий Фарподом Златкин ввиду расширения фармацевтического подотдела заявил о необходимости созыва съезда фармацевтов губернии. Тут мы видим результаты проверки Губздравом Фарпода, где проверяющая инстанция требовала «добросовестно вести документацию, иначе за халатное отношение к работе с виновными будут поступать по законам военного времени, пока работа канцелярии Фарпода не наладится» [47, л. 17 об.]. Из выписки протокола заседания президиума Гомельского Губисполкома от 4 декабря 1919 года за № 55/94 видно, что Губчека получило задание направлять свою работу на борьбу с эпидемией в Гомеле. Военизированные соединения этого аппарата способствовали поддержанию в городе общественного порядка, что понятно из Постановления Полесского комитета РКП: «Прошу срочно командировать согласно отношения уездвоенкома от 14 марта 1919 г. за № 409 37 человек во взвод особого назначения». Местом дислокации этого подразделения был дом бывшего владельца Стоша по ул. Фельдмаршальской [76, л. 89].

На заседании коллегии Губздрава от 16 декабря 1919 года приняли решение Пастеровскую станцию «с оспенным телятником» передать в распоряжение Угорздрава с тем, чтобы работа велась в губернском масштабе. Пастеровской станцией на тот момент заведовал товарищ Ракузо (И. О. не указаны). Тут же упомянуто заседание фельдшерской школы, где было решено мобилизировать к январю 1920 года 2-й фельдшерский класс для отправки в армию [47, л. 20].

Среди ходатайств гомельских врачей есть документы, свидетельствующие об освобождении их от призыва в действующую армию. Это зубные врачи из Уотсобеза и Финотдела. Гомельский губернский продовольственный комитет ходатайствовал о предоставлении отсрочки по призыву в армию зубному врачу Лемкиной (И. О. не указаны). В декабре 1919 года проходил призыв врачей в воинские части, вследствие этого 16 декабря 1919 года в санитарную часть 12-й армии был призван заведующий Гомельским губернским санитарно-эпидемиологическим подотделом врач Лоссер (И. О. не указаны). Вместо него на эту должность был назначен товарищ Сенкевич, а помощником ему назначили доктора Селютину. Однако 3 января 1920 года Селютина представила заявление с просьбой освободить ее от фактического заведования санитарно-эпидемиологическим подотделом, на что коллегия Губздрава дала разрешение, назначив на вновь освободившуюся должность доктора Кононовича, поручив ему к следующему заседанию коллегии представить докладную записку о постановке санитарно-эпидемиологического дела в губернском масштабе [47, л. 20, 24 об.]. Отправка многих зубных врачей из Гомеля в армию потребовала их замены, для этого из Могилевского Ревкома было отобрано около 20 человек – врачей зубной практики для работы в Гомеле.

Из содержания документа от 3 января 1920 года видно, что в Гомеле и в пределах всей губернии было большое количество человек, страдающих венерическими заболеваниями, для лечения которых не было надлежащих условий: специальных помещений, постельного белья, инструментов и многого другого. Из-за этого невозможно было открыть венерологическую амбулаторию в Гомеле [47, л. 24 об.].

В начале января 1920 года Гомельский Губздрав обратился в Губпродком с просьбой наладить снабжение продуктами питания больных, находящихся на лечении в домашних условиях. Для этого было необходимо обеспечить доставку продуктов из кооперативных лавок прямо на дом заболевшим. Отпуск продуктов производился по специально заведенным для этого врачебным талонам. Из документов Губздрава от 3 января 1920 года узнаем, что назначен новый председатель коллегии товарищ Гутман (И. О. не указаны). В этот период произошёл рост численности заболевших инфекционными болезнями. Как было сказано в одном документе: «в местах, наиболее поражённых заразными болезнями, увеличилось количество коек». Было предложено всем врачам направлять в госпитали только тех больных, кто не может по причине антисанитарного состояния «данного места» оставаться дома, и тех, кому был установлен точный диагноз. В госпиталях и больницах для выздоравливающих были подготовлены специальные помещения. Губрабкоопу было предложено в связи с расширением госпитализации приготовить большее количество «доброкачественного мыла» для распределения его между банями и всеми пайщиками кооператива [47, л. 25].

Из Приказа № 5 Гомельского уездного военного комиссариата от 21 января 1920 года следует, что необходимо со всей строгостью следить за заготовкой топлива, что понятно из текста очередного документа: «на основании Приказа Гомельской Губернской исполнительной Межведомственной Комиссии по заготовке топлива от 16 января 1920 г. за № 8 призываются: всем специалистам землемерам, лесоводам, находящимся на службе во всех Советских учреждениях, тыловых учреждений военного ведомства и войсковых частях быть мобилизированными на заготовку топлива. Все призываемые подлежат непосредственно командированию в распоряжение Губкомтопа в Гомеле по адресу: ул. Могилевская, дом 8 в течение 24 ч с момента объявления сего приказа в печати». «Ответственность» за «неисполнение сего приказа» возлагалась как на самих «призываемых», так и на учреждения, «в коих» находились «призываемые» на эту работу люди. При этом в приказе было указано то, что никаких ходатайств о незаменимости того или иного сотрудника не допускается [50, л. 9].

В начале февраля 1920 года в Гомеле продолжался набор на курсы братьев и сестер милосердия. Записывали туда всех желающих, которые с момента зачисления считались мобилизованными в армию. Днём они были обязаны заниматься практикой в госпиталях и больницах, а вечером изучать теоретическую часть работы сестёр милосердия. Размер содержания, выдаваемого курсантам, равнялся размеру содержания медицинских работников без стажа в период эпидемического времени [47, л. 28]. При курсах сестёр и братьев милосердия были открыты курсы для обучения оспопрививочному делу. Для этого Губрабкооп обязался предоставить большее количество бумаги для печатания регистрационных карточек по оспопрививанию.

К 20 февраля 1920 года произошло изменение кадрового состава коллегии Гомельского Губздрава. Председателем оставался товарищ Гутман, членами бюро стали: товарищи Каган, Кононович, Залкин, Цыринский, Златкин, Дворкин, председательница Отдела работниц товарищ Додина и представитель Всемедикосантруда товарищ Каганович [47, л. 25].

На основании Постановления Губсъезда Советов Гомельский Губисполком в середине февраля 1920 года вынес Постановление о милитаризации всех лечебных учреждений, ведущих борьбу с эпидемией. Из содержания этого документа видно, что все служащие лечебных учреждений к дню создания этого положения являются милитаризованными. За самостоятельное оставление службы предусмотрены карательные меры как за злостное дезертирство. За всякое упущение по службе, за несвоевременный приход и уход со службы администрация налагает на служащего на первый раз штраф в размере однодневного заработка, во второй раз он предается суду Революционного трибунала. Весь медицинский хозяйственный персонал милитаризованных учреждений получал продовольственный паек в размере тылового красноармейского пайка без удержания его стоимости из получаемого оклада [50, л. 19].

На заседании обновленной коллегии Губздрава от 1 марта 1920 года среди общих вопросов была затронута тема о том, «куда подевались грелки из Московско-Александровского госпиталя и другие предметы обихода». Товарищу Златкину было поручено разобраться в этом вопросе и попутно выяснить, что происходило в I заразном госпитале в Белице по вопросам пропажи разного имущества. Основным вопросом на этом заседании стало обсуждение новой вспышки холеры в Гомеле в конце февраля 1920 года и мер по борьбе с ней. Действуя в этом направлении, Губздрав составил и разослал по уездам программу для борьбы с холерой. В действительности ситуация с этим заболеванием оказалась настолько чрезвычайной, что на 8 марта 1920 года в Гомеле был назначен Губернский съезд врачей для отправки представителей на Всероссийский съезд заведующих здравотделами. Для надзора по борьбе с эпидемиями привлекалось сотрудники ГУБЧЕКА для осуществления контроля над распределением топлива и продовольствия [47, л. 25].

Из текста приказа Угорисполкома от 9 марта 1920 года видно, что больницам и амбулаториям предписывалось ввиду бумажного кризиса минимально расходовать бумагу. За неисполнение данного приказа виновные должны были предаваться суду как за растрату народного имущества [47, л. 29].

В очередном документе без указания точной даты, составленном примерно между 23–29 мая 1920 года, написано, что Гомель и Новобелица подвергались налетам «польского аэроплана», над улицами и площадями в разные дни летало несколько аэропланов. В связи с жертвами «от хищнического налета» Гомельской уездно-городской отдел здравоохранения брал обязательство оказывать помощь всем пострадавшим [50, л. 73]. Из докладной записки заведующего отдела Угорздрава председателю Угорревкома от 29 мая 1920 года становится понятно, что в городе были открыты специальные пункты для оказания помощи пострадавшим от налетов польских аэропланов и дано распоряжение напечатать об этом событии в газете «Известия» и расклеить на афишных стоблах информацию по всему Гомелю [50, л. 72]. Немедленная медицинская помощь всем пострадавшим от бомбардировки была оказана в 1-й Советской больнице на ул. Комиссарова, во 2-й Советской больнице – по ул. Советской «бывшая Городская…», в 3-й Советской больнице – по ул. Крушевского, кроме этого в 1-й Советской амбулатории – по ул. Могилёвской дом 74, во 2-й Советской амбулатории – угол Замковой и Красноармейской, в 4-й Советской амбулатории – (точный адрес не указан), в 5-й Советской амбулатории – в Новобелице на ул. Поперечная.

Новым испытанием для гомельских медработников и других служащих советских учреждений явилась эвакуация в г. Клинцы, о чем свидетельствует циркуляр Гомельского уездного отдела здравоохранения от 12 июня 1920 года Гомельский Губздрав, находясь в эвакуации в Клинцах, продолжал руководить работой Уздравов. В отношении эвакуированных врачей было сказано, что они продолжают числиться в учреждениях, где работали до эвакуации. Но при этом они лишались продовольственного пайка и денежного довольствия, если не находились в ведении Гомельского Губздрава [50, л. 83–84].

Как видно из заявления абитуриента на поступление в Гомельский электротехнический техникум от 8 октября 1920 года, возвратный тиф летом 1920 года гомельчане называли словами «вратный тиф». Тут мы видим, что этот молодой человек, по заключению врачей переболев возвратным тифом, уехал на оздоровление в деревню [36, л. 30].

О нормах усиленного питания для заболевших рабочих металлообрабатывающих предприятий написано в обращении заведующего Губметаллом в Уздрав на улице Липовой «в бывший дом Быловского» от 27 июля 1920 года. Ввиду того, что рабочие металлообрабатывающих предприятий стали подавать массовые заявления на отпуск в связи с заболеванием, заведующий Губметаллом просит в том числе и Упродком не занижать нормы усиленного питания для больных рабочих, так как сокращение норм выдачи этих продуктов незамедлительно скажется на их состоянии здоровья. Это может привести к массовому уходу рабочих с производства и весьма нежелательным результатам, поскольку других рабочих кадров нет [50, л. 114]. К трудовой деятельности в этот период привлекались инвалиды фронтовики, что способствовало их социальной адаптации.

Гомельский Губернский отдел здравоохранения 15 октября 1920 года направляет в Угорздрав уведомление с просьбой передать помещение бывшего холерного барака по ул. Советской, д. 98 под Губернскую протезно-ортопедическую мастерскую. В содержании этого документа сказано, что к указанному времени эпидемия холеры пошла на убыль, но в городе появилось много инвалидов, солдат, вернувшихся с театров боевых действий и нуждавшихся в протезировании [50, л. 145].

В этих условиях Гомель продолжал оставаться стратегическим тылом Красной Армии. Из города на фронт постоянно уходили отряды добровольцев и мобилизованных. Для обеспечения здоровья красноармейцев в начале декабря 1920 года в Гомеле продолжал функционировать запасной госпиталь. Размещался он в здании бывшей женской гимназии [69, л. 34].

Для отправки бойцов на Врангелевский фронт Гомельский Губком объявил мобилизацию 3 августа 1920 года. Секретарь Губкома направил предписание в Укомпарт «мобилизовать трёх дисциплинированных товарищей». Всех мобилизованных снабдили обмундированием и продовольствием за счёт Укома. От призыва в армию освобождались женщины-комиссары, железнодорожники, квалифицированные рабочие, работающие на оборону, завполитбюро, служащие Красной Армии военных учреждений [81, л. 20].

О мобилизации в Гомеле и проводимой мобилизационной работе написано в приказе № 131 Гомельского уездного военного комиссариата от 28 августа 1920 года за подписями Председателя Угорревкома М. Седова, уездвоенкома Шершнева, военрука Титова, начмоба Утко (И. О. не указаны). Всю проверку мобилизационных мероприятий начали проводить после мобилизации на фронт тех, кто служил в кавалерийских частях. Проверкой было установлено, что «учёт военнообязанных в личных столах учреждений не имел определённого порядка». Вследствие этого не было установлено число военнообязанных, их отношение к военной службе и категория службы. Исходя из этого, всем советским предприятиям, учреждениям и частным заведениям было приказано в недельный срок установить строгий учёт всех мужчин с указанием их фамилии, имени, отчества, года рождения, рода оружия, бывшего воинского звания, частей войск, в которой они служили ранее. В отношении тех лиц, на которых не имелись упомянутые выше сведения, проводились мероприятия по отправке их в Уездвоенком (на дату 2 сентября 1920 г.) в мобилизационный отдел для выяснения их принадлежности к воинской повинности. Проведение настоящего приказа было возложено на лица, которые напрямую несли за это ответственность. «Все виновные в несоблюдении вышеизложенного безоговорочно должны были быть преданы суду +Военно-Революционного Трибунала» [50, л. 148].

Всего, к 24 ноября 1920 года, из 60 врачей, обслуживающих 3897 детских учреждений в пределах Гомельской губернии, 31 врач был мобилизован в армию. Чтобы хоть как-то улучшить медикосанитарную работу в детских учреждениях, была предпринята попытка открыть курсы по гигиене и санитарии для подготовки работников в детские дома, садики и школы. Для повышения уровня знаний врачей в области санитарной гигиены, охраны материнства и младенчества научное бюро Гомельского Губздрава совместно с бюро секции Всемедикосантруда и Губпрофобром утвердили программу 6-месячных врачебных курсов, которые должны были открыться с 1 февраля 1921 года. Количество курсантов было установлено – 40 человек [47, л. 47]. Ещё одни врачебные курсы проходили в Гомеле с 15 июня 1921 года. Всем приезжающим врачам предоставлялось общежитие. Местом проведения курсов был выбран санитарно-просветительный отдел Губздрава. Лекции читали выдающиеся гомельские врачи. Курсы по хирургии читал доктор Абрамович (И. О. не указаны), по внутренним болезням – доктор Лихачев, клиническому акушерству – доктор Бубличенко, гинекологии – доктор Слойчевский, глазным болезням и оперативной офтальмологии – доктор Брук. Часы по курсу «Ухо, горло, нос» вычитывал доктор Александров, курс «Методы лечения венерических болезней» читал доктор Николя, «Нервные болезни» – доктор Кожевников, «Детские болезни, «Охрана материнства и младенчества» – доктор Владынин [51, л. 65].

Для повышения уровня санитарной грамотности Гомельский Губздрав заявил о необходимости проведения Первого прифронтового съезда по охране здоровья трудящихся и ликвидации санитарной безграмотности путем пропаганды соблюдения норм санитарной гигиены. Причем санитарное просвещение должно было носить исключительно прикладной характер и стать частью большой пропагандистской работы среди рабочих и крестьян. Санпросвет должен был работать в тесном контакте с Политпросветом, используя в полной мере все его текущие возможности и организационные навыки [47, л. 58].

Здоровье людей зависело от полноценного и правильного питания. Для этого требовалось восстановление разрушенного войной народного хозяйства, а это было возможно только при условии соблюдения всех мер революционной дисциплины. Это могло позволить организованно провести посевную компанию 1921 года, для осуществления которой в Гомельский Уком РКП из Москвы от ЦК РКП 23 января 1921 года было прислано предписание о проведении этих мероприятий. Из текста этого документа видно, что Гомельский Губком РКП должен требовать от представителей партийных организаций огромного напряжения сил и выдвижения на эту работу значительного количества сознательных и ответственных товарищей. Эти люди заблаговременно должны были проводить предварительную подготовку к началу посевных работ. Поэтому требовалась немедленная мобилизация среди коммунистов для успешного начала и завершения земледельческих работ. В послании из ЦК РКП требовалось призвать на эту работу 300 человек рядовых членов партии, в том числе 120 – для работы в совхозах и 8 ответственных работников – для усиления Земотделов и управления совхозами [81, л. 31].

В апреле 1921 года в Гомельский Губздрав из Комиссариата здравоохранения пришло уведомление о запрете абортов: «агитация против абортов должна была стать морально обязательной для каждого врача» [51, л. 9].

О необходимости санаторного лечения для больных туберкулёзом сказано в Постановлении Гомельского Губздрава для Уздрава от 1 февраля 1921 года. В первую очередь, в санатории направлялись трудящиеся, перенесшие острые тяжёлые формы заболеваний, и, в последнюю очередь, – трудящиеся в порядке отпуска согласно Кодексу о труде [51, л. 10]. О продолжении эпидемий брюшного, сыпного и возвратного тифа написано в документах Гомельского Губздрава от 25 февраля 1921 года. По этому поводу там было сказано о направлении этих больных в заразные госпитали [51, л. 15], и о том, чтобы подчинить гражданские больницы внутреннему порядку военных госпиталей, использовать до 50 коек в Александровском госпитале для хирургических больных. Следует отметить, что в конце зимы 1921 года в Гомеле эпидемическая обстановка стала меняться в лучшую сторону. Об этом свидетельствует освобождение от заразных больных Советской больницы, проведение в ее помещениях текущего ремонта и приспособление её для открытия терапевтических, хирургических и гинекологического отделений. В помещении 3-й Советской больницы был открыт родильный дом, в 5-й Советской больнице обустроена постоянная детская больница. Вопрос об организации стационарной помощи венерическим больным с надлежащим для этого помещением был передан на разрешение специальным консультативным органам. Такое же решение было принято в отношении организации заразного отделения детской больницы [51, л. 15].

Гомельский Горздрав 19 марта 1921 года направил в Уздрав лечподу предписание об оказании первой медицинской помощи, которая должна была стать первоочередной функцией врачебной амбулатории и не может больше быть возложенной на больницы. Точно так же скорая медицинская помощь должна была стать самостоятельной врачебной организацией [47, л. 21].

Из Народного Комиссариата здравоохранения от 21 марта 1921 года в Гомельский Губздравотдел поступил специальный циркуляр, в котором было сказано следующее: «В лечебный Отдел Н.К.З. поступает много заявлений от лиц, страдающих заиканием и другими расстройствами речи». Люди просили об оказании им помощи с этим недугом, о госпитализации в больницу или помещении в санаторий. Они интересовались в Наркомздраве, каким способом могут быть излечены от тех или иных недугов. На эти просьбы лечебный отдел Наркомздрава сообщал Гомельскому Губздраву, что ни в Москве, ни в других городах «в настоящее время не имеется стационарных лечебных учреждений, куда страдающие заиканием могли быть госпитализированы». Всё лечение производилось амбулаторным путем и требовало очень продолжительного времени. В связи с этим Наркомздрав предлагал «организовать Гомельскому Губздраву оказание помощи лицам, страдающим расстройством речи, на местах с привлечением для этой работы на базе амбулаторий врачей невропатологов. Не допускать отправки больных с этими явлениями в столицу, где имелись тяжёлые условия с транспортом и проживанием, что может поставить этих больных в безвыходное положение». Документ подписан заведующим лечебным отделом Наркомздрава Кулешовым [51, л. 26].

Чтобы лучше понять, что происходило в то время, читателю предложен хронометраж событий с приведением фактов, наиболее полно передающих ту атмосферу, в которой жили и трудились гомельские медработники в 1921 году. Среди должностей по детской больнице от 12 мая 1921 года упомянут ренген-техник. Во 2-й Советской амбулатории работал регистратор. Из детской больницы 1 мая 1921 года уволилась сестра милосердия для продолжения образования в Киевском университете. Доктор Александров 12 мая 1921 года отбыл в двухнедельный отпуск. Извозчик И. Ковалев был зачислен в штат извозчиков бесплатной медицинской помощи на дому «для обслуживания капли молока за линией железной дороги» с назначением ему всех видов довольствия. Р. Этлина из 3-й Советской больницы 20 мая 1921 года была назначена на должность патронажной сестры для работы в родильном отделении по уходу за новорожденными детьми. Ц. Фишман 27 апреля 1921 года зачислена на должность судомойки. По бесплатной медицинской помощи на дому М. Штильман был зачислен на должность курьера с 13 мая [51, л. 46–47].

В документе от 1 июля 1921 года можно узнать о том, что в Гомеле произошла очередная вспышка холеры. На это указывает информация о том, что к указанному периоду был закрыт плавучий барак водного транспорта. В связи с этим все стационарные лечебные учреждения города были обязаны принимать работников водного транспорта вне очереди [51, л. 69].

В начале июля 1921 года Гомельский Губздравотдел издал распоряжение для Уздрава о проведении мер для привлечения студентов медиков, начиная с 4-го курса, для работы в качестве лекпомов, а с 3-го курса – в качестве дезинфекторов, а также братьев и сестер милосердия [51, л. 79]. Кроме того, Гомельский Губернский исполнительный комитет издал приказ, касающийся всех школьных, ротных и войсковых фельдшеров, фельдшериц-акушерок, акушерок и повитальных бабок I и II разрядов, массажистов и массажисток, имеющих свидетельства о своём медицинском звании. Все эти специалисты должны были прибыть в лечебные подотделы местных уздравов для прохождения перерегистрации, представив дореволюционные и послереволюционные документы, подтверждающие их медицинское образование [51, л. 79].

Из протокола заседания Губернского отдела здравоохранения от 30 июля 1921 года можно увидеть, что доктор Каган (И. О. не указаны) заявил о необходимости взять на учет всех медицинских специалистов для привлечения к работе в советских лечебных учреждениях, несмотря на то, что они достигли пожилого возраста и в силу этого занимаются только частной врачебной практикой. Такое решение возникло на основании циркуляра Наркомздрава от 8 мая 1921 года, где было сказано о необходимости соблюдать учет рецептов частнопрактикующих врачей. Этими действиями планировалось сократить выписку спиртовых растворов и не допустить безконтрольного назначения усиленного питания и предоставления отпуска по болезни [51, л. 131].

Подводя итоги по этой теме, следует признать заслуги советской социальной системы, которая в указанный период была направлена на оказание любой медицинской помощи всем, кто в ней нуждался, и, в первую очередь, была адресована детям. Подтверждением этому стал документ Гомельского уездно-городского отдела от 2 августа 1921 года, где сказано, что все заболевшие пациенты из городских детских амбулаторий, больниц, детских домов, яслей, домов ребенка и других детских учреждений, находящихся в ведении Уздрава, могут быть направлены в 5-ю Советскую детскую больницу на улице Госпитальной [51, л. 102].

И это далеко не все факты, относящиеся ко времени героической борьбы гомельских врачей и всего медперсонала с эпидемиями. В этот период была начата интенсивная работа лечебных учреждений, что позволило в течение двух лет не только остановить распространение особо опасных инфекций, но и вылечить заболевших людей. Эта тема, как в истории медицины Гомеля, так и всей Беларуси, может иметь дальнейшее продолжение в трудах последующих исследователей.

И.Ю. Уваров, ГГТУ им. П.О. Сухого

Литература

2. ГАГО. Фонд 40. Оп. 1. Д. 3. Циркуляры Гавпрофобра и губоно, сведения о штатах школы и учебных планах. Начато 30 декабря 1922 г. Окончено 6 февраля 1924 г.
36. ГАГО. Фонд 96. Оп. 1. Д. 769. Заявления с приложением документов, поступающих в Гомельский электротехнический техникум. 26 марта 1920 г. – 30 ноября 1920 г.
47. ГАГО. Фонд 306. Оп. 1. Д. 1. Протоколы заседаний коллегии Губздрава. Начато 22 сентября 1919 г. Окончено 26 декабря 1920 г.
48. ГАГО. Фонд 306. Оп. 1. Д. 3. Смета на содержание санитарно-эпидемических учреждений на 1919 г.
49. ГАГО. Фонд 306. Оп. 1. Д. 11. Переписка об организации санитарного обслуживания «беженцев». Начато 1 января 1919 г. Окончено 26 декабря 1919 г.
50. ГАГО. Фонд 306. Оп. 1. Д. 15. Приказы, циркуляры и распоряжения Наркомздрава РСФСР, Губисполкома, Губздравкома и Губздрава. Начато 5 января 1920 г. Окончено 31 декабря 1920 г.
51. ГАГО. Фонд 306. Оп. 1. Д. 17. Циркуляры, сведения и переписка о состоянии и развитии здравоохранения; приказы по личному составу медицинских учреждений. Начато 23 декабря 1920 г. Окончено 9 января 1922 г.
69. ГАООГО. Фонд 1. Оп. 1. д. 209. Протоколы III конференции по ликвидации безграмотности, заседаний президиума и письма ГУБОНО. Начато 25 февряля 1920 г. Окончено 23 декабря 1920 г.
76. ГАООГО. Фонд 2. Оп. 1. Д. 5. Циркуляры ЦКРК (б) о проведении перерегистрации коммунистов; радиотелеграммы и оперсводки о положении на фронтах; выписки из протоколов губкома и укома РКП (б); доклады ответственных работников о состоянии волкомов; удостоверения и заявления коммунистов. Начато 3 апреля 1919 г. Окончено 12 июня 1919 г.
81. ГАООГО. Фонд 2. Оп. 1. Д. 149. Списки коммунистов, мобилизованных на фронт, для проведения посевной, топливной и продовольственной кампаний. Начато 3 августа 1920 г. Окончено 1 мая 1921 г.
82. ГАООГО. Фонд 2. Оп. 1. Д. 36. Статьи, опубликованные в периодической печати; воспоминания членов партии о революционных событиях 1917–1918 гг.; телеграммы.

Гомель в исторической ретроспективе (1918–1925 годы) [монография] / И. Ю. Уваров. – Гомель : ГГТУ им. П. О. Сухого, 2021. – 201 с. : ил.