Гомель: ранние этапы становления

Гомель (летописный Гомий) — один из древнерусских городов на землях Беларуси. Впервые он упоминается летописью под 1142 годом [1, стб. 312]. К сожалению, на официальном уровне до сих пор заявляется: «Гомель основан в 1142 году». Так переплетаются наивное неразумение и не лучшая казённая традиция. А в летописи говорится, что во время усобиц смоленский князь Ростислав Мстиславич вошёл в пределы владений черниговских князей и взял воз­ле Гомия «волость их всю». Наверное, горели гомийские села, а пленённых крестьян со скотом и прочим скарбом гнали на Смо­ленщину в имения тамошних феодалов… Если город был окружён волостью, то с трудом верится в то, что он вместе с крупным сельскохозяйственным районом (волостью) был основан в одночасье в злополучном 1142-м. Обращение к документальной письменной традиции призывает нас быть корректными в словах и фразах, брошенных вглубь истории.

Скудость письменных сообщений (в XII в. Гомий упоминает­ся всего 3 раза, затем история хранит молчание, вспоминая о нём вновь только в конце XIV ст.), их крайняя лаконичность не позво­ляют составить должное представление о рождении и становлении города. На помощь истории приходит археология. Она не только полностью меняет существовавшие представления, но и позволяет написать заново «земляную» летопись города.

Крупные археологические исследования, к которым автор этих строк имеет прямое отношение, проводятся в Гомеле четверть века. Остатки Гомия располагаются на правом берегу Сожа, на территориях центрального городского парка, площади им. Ленина, ул. Баумана, Пролетарской, Гагарина, Комиссарова, Фрунзе. В пе­риод своего «средневекового расцвета» (ХІІ-ХІІІ вв.) это было крупнейшее поселение с несколькими поясами обороны, развитой экономической и культурной жизнью. Археология решительно «удревняет дату рождения» Гомеля, хотя и не может назвать её с точностью до года и десятилетия.

Вопрос о времени возникновения Гомеля распадается на ряд «подвопросов». Время появления первого поселения человека и время возникновения города — это разные явления. Если мы их ме­ханически смешаем, то окажется, что Гомель не только намного древнее Новгорода Великого, Иерихона, Самарканда и Рима, но и египетских пирамид, Великой китайской стены. Аксиома, но абсо­лютное большинство старинных городов никем и никогда не осно­вывалось. Даже летописец лукавил о том, что Москва была осно­вана Юрием Долгоруким в 1147 г.: да, была заложена новая крепость, но на месте древнего и пока существовавшего поселения славян-вятичей. Почти всегда города вырастали из предшествую­щих им «негородских» поселений естественно-историческим пу­тём. Исключения из правила есть там, где на «догородском» уров­не не было сколь-нибудь интенсивной жизни в её социально­-экономических, культурных и иных проявлениях (примеры: зало­жение Санкт-Петербурга в почти безлюдной болотистой низине Невы, основание главнейших городов Северной Америки, — где индейцы до прихода европейцев не знали государственности). Что же касается определения возраста поселения как собственно го­родского, то археология предлагает несколько взглядов на эту про­блему. Есть два основных научно обоснованных подхода. Первый обращает внимание на то, что историю города нужно отсчитывать с того момента, когда данное поселение развивается на одном мес­те без заметных перерывов, по ряду признаков начинает выделять­ся из среды прочих, рядовых поселений (например, размерами, ук­реплениями, набором предметов, включающим оружие, престиж­ные украшения и пр.). Если эту точку зрения признать верной, то Гомель может отмечать свое 1500-летие. Такую дату своего рож­дения, основанную, главным образом, на археологических, а не летописных материалах, отпраздновал под эгидой ЮНЕСКО в 1980-х годах Киев. Второй подход говорит о том, что «настоящий» город должен обладать набором определенных функций (в т.ч. ука­зывающими на властвование этого поселения над обширной окру­гой), которые выполнялись городскими образованиями в период становления и развития государственности (административно-­политическими, военно-оборонительными, полицейскими, куль­турными и духовными). Если ориентироваться на второй подход, то нашему городу археология должна отвести около тысячи лет. Археологи не предлагают математически высчитанной даты оче­редного юбилея. Они предлагают задуматься над тем, с каким тре­петом следует относиться к бесценным памятникам прошлого, ко­торые (только они) помогут ближе подойти к пониманию перипе­тий нашей ранней истории. И уточнить дату нашего «рождения»…

Гомельские древности по разным причинам мало интересова­ли историков и археологов. «Первопроходец» гомельского краеве­дения Лев Алексеевич Виноградов на страницах своего небольшо­го, но очень заметного сочинения «Гомель. 1142-1900», созданно­го на рубеже XIX и XX вв., справедливо сетовал на скудость исто­рических сообщений о первоначальном городе [2, с. 5-6]. Глазами археолога на Гомель впервые посмотрел гомельчанин, уроженец его предместья Ново-Белицы, Е.Р. Романов — известный общест­венный деятель и ученый-энциклопедист. В начале прошлого века он заметил, что на месте каменного дворца Румянцевых и Паскевичей в «доисторические» времена располагалось укрепленное поселение — «городок», а в «исторические» — Гомель занимал уже гораздо большее пространство [3, с.14]. В своих догадках и на­блюдениях Е.Р. Романов был прав. Впервые лопата археолога вон­зилась в культурные напластования старого города в середине 1920-х гг. Гомельский краевед и археолог, уроженец Брагинщины, И.Х. Ющенко проводит археологическую разведку возле башни дворца Паскевичей. В шурфе он расчищает слой с черепками гли­няной посуды [4]. Учёные не обратили большого внимания на изы­скания И.Х. Ющенко, поскольку тогда куда более громкие археоло­гические открытия в разных уголках Беларуси следовали одно за другим.

На многие годы «археологический» интерес к Гомелю угас. Учёные отмечали, что после проведения масштабных строительно­-архитектурных мероприятий династии Румянцевых и Паскевичей в конце XVIII-XIX вв., остатки средневековых гомельских древно­стей безвозвратно терялись. С одной стороны, в глубинке Северо­-Западного края российскими владельцами создавался образ не­большого, но культурно выдержанного европейского города с ве­ликолепными сооружениями в стиле классицизма и ампира, регу­лярной планировкой улиц, монументальной каменной застройкой, парком и скверами, заложенными европейскими специалистами. Но вся новая красота, этот «прорыв» из «дремучего» средневеко­вья в «цивилизованную» Европу зиждился на сокрушении свиде­тельств наших исторических истоков, тогда ещё «спавших» в тол­щах древних культурных отложений и ожидавших своих первых исследователей. И Румянцевых, и Паскевичей винить можно и нельзя. Это была сама логика Истории, которая зачастую предлага­ет строить новую культуру на сокрушенном прахе прежней.

В 1975 году в Гомеле работала первая большая археологическая экспедиция под руководством М.А. Ткачёва. Учёный определил место расположения восточнославянского Гомия, его крепости и указал, что город возник раньше своего первого летописного упо­минания [5, с.427]. С 1986 года раскопки в Гомеле велись постоянно под руководством автора. Их организаторами неизменно выступа­ли Гомельский областной краеведческий музей, Общество охраны памятников и Гомельский государственный университет им. Ф. Скорины.

Учёные стремятся выполнить научные исследований там, где древние культурные отложения могут навсегда погибнуть под ковшом экскаватора. Одним из самых неожиданных было откры­тие, сделанное в 2001 году. В зоне прокладки коммуникаций возле памятника Н.П. Румянцеву при исследовании средневековых слоев археологи обнаружили кость шерстистого носорога, вида, вымер­шего в эпоху позднего палеолита, примерно 15 тысяч лет назад. Самое примечательное то, что кость обработана рукой человека и служила, по определению доктора исторических наук Е.Г. Калечиц, своеобразной толкушкой для размельчения пищи [6]. Наход­ка указывает на то, что в центре Гомеля скрываются остатки древ­нейшей на землях Беларуси стоянки людей. Таких стоянок извест­но только две — Бердыжская под Чечерском и Юровичская в Калинковичском районе. Позднейшие следы пребывания первобыт­ного человека в поясе «большого Гомеля» относятся к финальному палеолиту, мезолиту, неолиту и бронзовому веку [7].

В железном веке история гомельских поселений продолжает­ся. Холмистую местность при слиянии ручья Гомеюка и Сожа ос­ваивают племена милоградской, а затем зарубинецкой культур. Милоградцы строят первую дерево-земляную крепость. Умело ис­пользуя природные свойства рельефа, они отрезают площадку не­большого поселения от наполной стороны земляным рвом и валом. В этом небольшом посёлке могло обитать до сотни человек, кото­рые занимались земледелием, животноводством, охотой, рыбной ловлей, шитьем одежды, литьем украшений из привозного цветно­го металла и, что является показателем эпохи, добычей, обработ­кой железной руды и кузнечным делом. В ходе раскопок найдены остатки оборонительного рва городища, много обломков керами­ческой посуды, глиняные пряслица. Местные милоградцы поддер­живали экономические связи с весьма отдаленными регионами. Действительно, в гомельской земле найден обломок кельтского по происхождению (Центральная Европа) керамического сосуда и стеклянная бусина, некогда привезенная из Египта или какого-то района античного Средиземноморья.

На территории Гомеля было несколько городищ железного века. Судьба этих памятников оказалась печальной. Еще сотни лет назад погибло городище в Волотове. Сейчас на его месте возвыша­ется храм, выстроенный при Н.П. Румянцеве. Прудковское горо­дище, которое размещалось на обрывистом мысу сожской террасы в районе ул. Кожара, исчезло уже на глазах наших современников. Вначале его изуродовали распашкой, затем строительством. Для науки этот памятник утрачен безвозвратно. В плачевном состоянии пребывает широко известное учёным Гомельское Любенское го­родище, которое находится на берегу Сожа в ур. Шведская Гора. Как только ни мучали этот памятник: в годы войны германцы про­копали здесь сотни метров окопов, после войны, уже наши педаго­ги с учениками, выкопали полдесятка «огневых точек» для игры «Зарница», потом соседняя лодочная станция захватила до полови­ны площадки памятника и застроила её. А теперь стаи байкеров своими стальными «харлеями» добивают остатки историко­-культурной ценности, буксуя по его склонам. А ведь материалы исследований этого уникального памятника имеют серьезное международное значение. Раскопки здесь начал ещё в 1920-х гг. И.Х. Ющенко и продолжил в 1970-х В.И. Сычёв, который руково­дил археологической экспедицией ГГУ им. Ф. Скорины. В распо­ряжение науки попали остатки жилищ, элементы оборонительной системы, погребения по обряду сожжения, тысячи обломков кера­мических сосудов, глиняные пряслица, бронзовые украшения, же­лезные ножи, шилья, вещи из кости Среди редких находок — скиф­ский наконечник стрелы в виде рыбки [8].

В V в. полчища варваров азиатского, германского и прочего происхождения сокрушают Западно-римскую империю. Лангобар­ды, готы, вандалы, франки создают на её обломках варварские ко­ролевства. Европа вступает в эпоху средневековья. И на историче­ской сцене впервые «под своим именем» появляются славяне. То­гдашние византийцы именовали их ветви венедами, антами и склавинами. Внимание византийских историков (Иордана, Прокопия Кесарийского, Агафия Миринейского и пр.) к славянам не было случайным: орды этих северных народов переправлялись через полноводный Дунай, без труда проходили мощный оборонитель­ный пояс византийцев (лимес). Славян, полуголых и слабо воору­женных, не могла остановить императорская конница и пехота, закованная в железо и хорошо обученная военному делу. К VII в. большая часть Греции уже говорила по-славянски. Восточно-рим­ской империи почти чудом удалось избежать печальной участи Рима. Эхо перемен всколыхнуло весь европейский мир, а не только римскую цивилизацию. Разные народы и племена в той или иной степени были причастны к тем драматическим событиям. Даже в тех землях, которые обойдены вниманием древних авторов (Бела­русь здесь не исключение), происходили смены культур, обычаев, наречий.

Раскопки в Гомеле показали, что в V-VII вв. на месте, где сейчас возвышается дворец Румянцевых и Паскевичей, а также в ближайших окрестностях существовало крупное поселение ранних славян, состоявшее из городища, селищ и могильника. Раскопками открыты остатки жилищ, сооружений по обработке металлов, по­гребение-сожжение, собрано много разнообразных предметов — обломки керамической посуды, пряслица, ножи, тигли для плавки металла. Интересной находкой является славянское украшение раннего средневековья — пальчатая фибула. Гомельское поселение третьей четверти I тыс. н. э. заметно выделялось на фоне многих десятков небольших неукрепленных селищ местного населения. Можно предположить, что здесь был и экономический, и военный центр, и центр властвования [9, с.13]. И здесь можно искать истоки Гомеля как города, хотя решение этой серьезной задачи требует новых открытий и многолетнего кропотливого труда ученых.

На рубеже I и II тыс. н.э. в Посожье обитали славяне-радимичи. Предполагаемый автор знаменитой Повести Временных Лет, рассказывающей об истории славян и Руси, о церковной жиз­ни и княжеских династиях, о распрях и войнах и многом другом, — монах Киево-Печерского монастыря Нестор — завершил свой труд в начале 12 в. Из Повести мы узнаем о том, что радимичи были «от рода ляхов» [10, с. 11,14]. Можно буквально понимать: радимичи были по происхождению поляками. Но Нестора можно понимать и по-другому: их предки пришли на Сож с запада, где они жили по соседству с ляхами. Свое “племенное” имя радимичи получили от предводителя Радима. Кем он был? Скорее всего, вождем такого уровня, которого западные хронисты титуловали по-латински «rex», то есть «король».

Нестор, как истинный монах, порицал любое проявление язы­чества. Радимичам под его пером досталось чуть-ли не больше, чем всем иным славянам, “не ведающим Закона Божьего”. Оказы­вается, наши предки-радимичи не только не верили в истинного Бога, но вершили обряды не в церквях, а у воды, устраивали “бе­совские плясания” между селениями, где без заключения брака “умыкали” себе невест, “срамословили” в кругу близких людей без всякого стыда. А тело умершего они не предавали земле по цер­ковному обычаю, но сжигали его, прах высыпали в сосуд и ставили в неких сооружениях-столпах “на путех” (на дорогах). В 885 г. рус­ско-варяжский князь Олег Вещий проводит политику объединения народов Восточной Европы вокруг вновь учрежденной столицы, града Киева. Летописец повествует, что радимичи платили дань правителям Хазарии — сильного юго-восточного соседа славян. Олег отменил хазарскую дань и ввел свою — по серебряной монете от крестьянского хозяйства [10, с.20]. В 907 г. разноплеменное многотысячное войско Олега осадило столицу Византии Констан­тинополь. Ряды его варварской армии составляли варяги-скандинавы, кривичи, словене новгородские и многие иные. Среди них были и радимичи — выходцы из окрестностей Гомеля. Получив огромный выкуп, “русь” возвратилась в свои пределы [10, с.23-25]. Около 911-912 гг. Олег Вещий, укушенный по легенде змеей, вы­ползшей из черепа его давно погибшего коня, умирает. Радимичи выходят из-под власти Киева. Но уже в 984 г. великий князь Вла­димир Святославич, после походов на славян и ятвягов, отправляет на радимичей свое войско под водительством воеводы Волчьего Хвоста. Битва с радимичами произошла на загадочной речушке Песчане [10, с. 59]. Место знаменательного события вслед за рос­сийскими географами XVIII — начала XIX вв. обычно ищут в окре­стностях современного Славгорода на Могилевщине или на Брян­щине. По мнению автора этих строк, Песчанская битва состоялась на южных подступах к Гомелю, на берегу речушки Песошеньки в окрестнотях современой Песочной Буды — там, где проходила древняя дорога из Чернигова на Гомель [11]. Последний раз земля радимичей упомянута в летописи под 1169 г. [12, с. 538]. Главным оплотом радимичского «сепаратизма» был Гомий. В радимичской земле тогда завязывались раннефеодальные отношения, местная знать жаждала власти. Но Киевская Русь была сильнее и не терпела «автономий». История распорядилась так, что окончательное вхо­ждение радимичского Посожья в состав Руси дало дополнитель­ный толчок для его поступательного развития. В земле радимичей восточнославянское государство получило в свое распоряжение древние племенные центры Пропошеск (совр. Славгород), Чичерск (Чечерск), Гомий и большое количество сел. В это время Гомий был высокоорганизованным (в историческом понимании) поселе­нием городского типа.

XI столетие прошло для Гомия под знаком стремительного роста территории и народонаселения. Под стенами городища-крепости разрастаются обширные поселения-посады. Почти везде, где лопата археолога тревожит земляные напластования историче­ского центра Гомеля, обнаруживаются остатки культуры «долето­писного» периода. В XI в. политическое единство Киевской Руси начало трещать по швам. Выделялись в той или иной степени са­мостоятельные княжества — Полоцкое, Смоленское, Черниговское и прочие. В это время земли Нижнего Посожья вместе с Гомием оказались надолго связанными с Черниговом.

Второе известное нам летописное упоминание о Гомие дати­ровано 1158/59 г. Великий князь киевский Изяслав Давидович ве­дет борьбу с Ярославом Галицким. Он опирается на военную по­мощь кочевников. Но, подкупленные Ярославом степняки бросают Изяслава Давидовича на произвол судьбы. Потерпев поражение, Изяслав (бывший князь черниговский) бежит в Гомий (в свое домениальное владение), где собирает дружину и продолжает воору­женную борьбу за утраченный киевский стол. «Князь же великий киевский Изяслав Давидович, видев беду и напасть на себя, устрашися и вострепета зело. И восплакав, побеже скоро з братаничем своим со князем Святославом Владимиричем на Вышеград в Гомью, а по княгиню свою посла гонцев зело скоро в Киев. Она же бежа из Киева к зятю своему ко князю Глебу Юрьевичу сыну Долгорукага во град Переяславль Руский, он же проводи ея до Гомьа» [1, стб. 498, 500].

Третье сообщение древнерусской летописи о Гомие датиро­вано 1164 г. После смерти князя Святослава Ольговича чернигов­ский стол занял Святослав Всеволодович. Опережая конкурентов на власть, он «посла сын свои в Гомии, а посадники посла по горо­дом» [1, стб.523]. Рассматриваемое сообщение показывает, что Гомий был важным для Чернигова центром (если туда на правление “садится” не чиновник-посадник, а княжеский отпрыск). Следова­тельно, во второй половине XII в. Гомий не только по-прежнему пребывал в составе Черниговского княжества, но и, скорее всего, стал столицей удельного княжества.

Гомельская «земляная летопись» неожиданно дополнила письменные свидетельства. При раскопках на усадьбе Петропав­ловского собора была найдена свинцовая печать, которая подве­шивалась к документу государственного значения. Скреплять до­кументы такой буллой могли великие и удельные князья, высшие церковные иерархи, а в Новгородской и Псковской республиках — высшие лица гражданского управления. Большинство известных науке печатей связаны с актами по передаче (наделению, дарению и пр.) той или иной собственности, в первую очередь, земельной. Внимательное изучение гомельской печати показало, что она при­надлежит именно черниговскому (а затем — великому киевскому) князю Святославу Всеволодовичу. Вторая свинцовая печать была обнаружена случайно в техническом грунте, поднятом со дна Сожа земснарядом. На ней был изображен воин-святой и оттиснута со­кращенная трехстрочная греческая надпись. Эта печать принадле­жит известному персонажу восточнославянской истории — сыну Мономаха — Мстиславу Владимировичу. Она датируется самым концом XI или рубежом ХІ-ХІІ вв. Многими учеными Мстислав считается последним единодержавным правителем Руси, который пытался сохранить ее политическое единство [9, с. 137-141].

XII — середина XIII вв. — период расцвета средневекового Гомия. Его границы стремительно расширяются. В центре возвыша­ется мощная крепость-детинец. В ней находится соборная церковь, дворец князей или их наместников. К ней примыкает сам город, населенный преимущественно ремесленниками и промысловика­ми. Его тоже окружают крепостные стены. А рядом разбросаны посады, населенные пришлым людом. Эту картину открыли мно­голетние археологические раскопки.

Почти весь город был деревянным, распланирован на улицы, переулки и отдельные усадьбы-дворовладения площадью от двух­сот до нескольких сотен квадратных метров. На рядовых подворь­ях обычно стоял одноэтажный срубный дом, хозяйственные поме­щения, часто — мастерская. Горожане не порывали с сельским хо­зяйством. Они держали скот, возделывали поля, которые примыка­ли к городской черте. Но все-таки ремесленные, промысловые и торговые занятия были главными. Ученые нашли десятки тысяч предметов, связанных с повседневным бытом и занятием средне­вековых гомиян. Но есть находки поистине уникальные.

Когда-то говорили, что Румянцевы застали Гомель соломен­ным и сделали его каменным. Так оно и было в начале 19 в. Но как история распоряжалась раньше. При раскопках найден строи­тельный материал ХII-ХIII вв. — плинфа. Это — кирпич византий­ского происхождения, который выжигался на Руси в тех местах, где строились христианские святыни. Каменное зодчество стоило исключительно дорого. Вероятно, в Гомеле летописных времен было несколько каменных православных церквей. По поздним, уже времен Великого княжества Литовского документам, мы мо­жем догадываться об их именах: соборный храм Святого Николая, церкви Рождества Пресвятой Богородицы, Троицкая и Спасо-Преображенская. Под лопату археологов попали и обломки цер­ковных колоколов, и предметы личного христианского благочес­тия. Среди них — кресты нательные и складни. За складнями ходи­ли к Гробу Господню в Святую землю (в Палестину) и в столицу восточнославянского православия — Киев. В складнях приносили на родину мощи святых.

Древнейшая церковная история Гомеля почти не изучена. Но сопоставление письменных и археологических свидетельств гово­рит нам о том, что первые века вхождения радимичского Посожья в состав Руси прошли под знаком противостояния новой веры и язычества. Но это противостояние привело и к органичному впи­тыванию христианством тех древних славянских обычаев, обрядов, которые не противоречили христианским. Языческие представле­ния об устройстве мира уживались с христианскими. Во время раскопок гомельских мастерских ХІІ-ХІІІ вв. найдены свидетель­ства верований в Перуна-громовержца — каменные шлифованные топоры и тесла. Но о культурной жизни древнего города говорят и иные находки. При раскопках жилища, погибшего в пожаре около середины ХІІІ в., найдены остатки деревянного сосуда, где была вырезана благопожелательная надпись «Господи, помоги рабу своему Федору». Наши далекие предки были грамотными. Они писали на навощенных деревянных досточках-церах, следуя ан­тичному обычаю, и на бересте. При раскопках Гомеля обнаружена серия металлических предметов для письма — стилей [9, с. 137-141].

Культурные напластования Гомеля насыщены предметами вооружения. Здесь есть наконечники стрел от лука, арбалетные наконечники-болты, части защитного вооружения. Открыта уни­кальная мастерская по сборке и ремонту вооружения. Она сгорела в первой половине ХІІІ в. Гомельская мастерская и по сей день ос­тается неповторимым памятником восточноевропейского средне­вековья. В момент открытия (1987 г.) собрание найденных в ней деталей защитного вооружения превышало тысячу, а это было больше количества известных по всей Руси. Здесь работал опыт­ный мастер, который собирал мечи, сабли, сшивал металлические панцири, ремонтировал кольчуги, снаряжал защитные элементы рук и ног — поножи и наручи. Почти все предметы вооружения создавались на месте. Гомельские находки говорят о том, что ме­стные воины были вооружены по первому слову тогдашней евра­зийской техники, могли противостоять как степнякам, так и запад­ным рыцарям.

Гомий сгорел в первой половине ХІІІ ст. Раскопки показыва­ют, что он подвергся тотальному разгрому. В жилищах и мастер­ских остались вещи, за которыми никто не пришел. В откосе обо­ронительного рва детинца найдены материальные свидетели кро­вавых событий, которые указывают на тех, кто разрушил цвету­щий город. Здесь археологи подняли типичные для монголов на­конечники стрел — срезни. Они, буквально торчащие из земли, ука­зывают: город сражался и пал после ожесточенного штурма. Лето­писная история с большой печалью описывает события конца 1230-х — начала 1240-х гг., когда под ударами преемников Чингис­хана пали вся Северо-Восточная и Южная Русь. В 1239 г. после осады и ожесточенного штурма монголы взяли славный Чернигов и превратили его в пепелище. До Гомия им оставалось не более ста километров… О гибели города летописи молчат. Но церковно­историческое «Житие Михаила Черниговского» говорит о том, что участь Чернигова разделили многие города черниговские…

После монгольского погрома Гомий возрождался долго и му­чительно. Но это уже иная история, связанная с эпохой Великого княжества Литовского.

Литература:

• Полное собрание русских летописей / М.: Изд-во вост. лит-ры, 1962. — Т. II. — 938 стб.
• Виноградов Л. Гомель. Его прошлое и настоящее. 1142-1900. — М.: Тип. Н.Н. Шарапова, 1900. — 48 с.
• Романов Е.Р. Археологический очерк Гомельского уезда // Записки Се­веро-западного отдела Русского Императорского Географического об­щества. — Вильна, 1910. — Кн. 1 — 33 с. (отд. оттиск).
• Ющенко И.Х. Археологические раскопки в парке им. Луначарского // Полесская правда. — 1926. — 7 сентября.
• Ткачев М.А. Работы в Белорусском Посожье // Археологические откры­тия 1975 года. — М.: Наука, 1976. — С. 427-428.
• Макушнікаў А.А., Калечыц А.Г. Палеалітычная прылада з Гомеля // Матэрыялы па археалогіі Беларусі. Навук. выд. / Інстытут гісторыі НАН Беларусі. — Мінск, 2001. — Вып.3 — С. 242.
• Калечиц Е.Г. Памятники каменного и бронзового веков Беларуси / Научн. ред. Д.Я. Телегин. — Минск: Наука и техника, 1987. — 158 с.
• Сычоў В.І., Лашанкоў М.І. Раскопкі гарадзішча Любны // Гістарычна-археалагічны зборнік (Памяці Міхася Ткачова) / Інстытут гісторыі АН Беларусі. — Мінск, 1993. — У 2-х частках. Частка другая. — С. 22-41.
• Макушников О.А. Гомельское Поднепровье в V — середине XIII вв. Со­циально-экономическое и этнокультурное развитие. — Гомель: УЩ ГГУ им. Ф.Скорины, 2009. — 217 с.
• Повесть временных лет // Под ред. В.П. Андриановой-Перетц. — М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1950. — Ч. I. — 406 с.
• Макушнікаў А. А. Бітва 984 г. на рацэ Пяшчане і летапісны шлях “у радзімічы” // Гістарычна-археалагічны зборнік. Навук. выд. — Мінск: Інстытут гісторыі НАН Беларусі, 1995. — Вып. 6. — С. 202-213
• Полное собрание русских летописей /Под ред.Е.Ф.Карского. Воспроизвед. текста изд. 1926 -1928 гг. — М.: Изд. вост. лит-ры, 1962. ТІ. — 578 с.

О.А. Макушников
2017

Источник: Деснинские древности: материалы VIII межгосударственной научной конференции «История и археология Подесенья», посвященной памяти Ф.М. Заверняева. − Брянск: РИО БГУ. 2016. – 394 с.: ил.