В результате насыщенной экскурсии «Легенды и сокровища Шведской горки», которую 24 апреля 2016 г. проводил Гомельский краевед Евгений Маликов, для меня сформулировался следующий тезис: время, когда место бывшего городища железного века возле деревни Любны получило название «Шведская горка», точно неизвестно. Обращение к некоторым источникам хоть и не решает эту проблему, но даёт определённые основания утверждать, что «шведский» контекст не был чужим, по крайней мере, для некоторой части жителей Гомеля и Гомельского уезда второй половины XIX в.
Для начала стоит напомнить, что места, в названиях которых присутствуют слова, производные от этнонима «шведы», есть в разных частях Беларуси и сопредельных стран. Историк Андрей Котлярчук в 2002 г. отмечал, что собрал свыше 120 шведских топонимов с белорусских земель (преимущественно, «шведские курганы», «шведские могилы», «шведские бурты») [2, с. 194-195]. Как он, так и другие исследователи склоняются к мысли, что на появление подобных названий повлияла «интенсивность шведского военного присутствия за времен Малой и Великой северных войн» [2, с. 196] (имеются в виду войны 1655-1660 и 1700-1721 гг.). Вместе с тем в большинстве случаев места с соответствующими названиями никакого отношения к шведам не имеют. Например, в Волковыске есть своя Шведская гора. Существует и легенда о том, что её насыпали шведы над могилой своего военачальника. Но согласно археологическим раскопкам на этом холме в ХІ-ХІІІ вв. находился детинец (укрепленная часть) летописного Волковыска*.
Языковед Александр Рогалев высказал мнение, что «в каждую эпоху существует определенная мотивационная база для объяснения древних рукотворных объектов и для соответствующих их номинации с помощью тех или иных этнических основ» [4, с. 39]. При отсутствии институализированных форм культуры, которые бы целенаправленный обеспечивали определенную историческую преемственность между поколениями, народ не имел соответствующих знаний, чтобы связать те или иные давние рукотворные объекты с реальными событиями и личностями, благодаря которым эти объекты возникли. Поэтому многие средневековые и даже древние (как в случае с Гомельской шведской горкой) объекты в какое – то время – скорее всего, во второй половине XVIII-ХІХ в. — были интерпретированы народным сознанием в связи с событиями, память о которых на тот момент еще не успела стереться.
Поскольку воплощением народного сознания долгое время было почти исключительно устное творчество, то именно в нем, этом творчестве, и нужно искать следы Гомельского «шведского» контекста. В первом выпуске «Белорусского сборника» (1885) исследователя древностей Евдокима Романовича Романова (1855-1922) среди народных песен, записанных в Могилёвской губернии, находим песню, зафиксированную в Белице. Она начинается такими строками: «как по улице по Шведской, слободе было Немецкой, генерал немец ходя, // за собой девушку вода, водя девушку иноземку, молодую привязенку» [6, с. 12]. Составитель отнёс эту песню к семейным. Рассказчиком в ней выступает девушка, которая сравнивает вкус калины с замужеством со стариком, а вкус малины с жизнью с милым. Начальные строки повторяются в песне ещё раз, являясь, по сути рефреном. Но нас здесь интересует не сам сюжет, а факт припоминания шведской улицы. Е. Романов в замечании к песне отметил, что она одолжена от старообрядцев, но не указал – от гомельских или из других мест. Между тем, составляя сборник, он руководствовался принципом не включать в него русских и украинских народных песен, которые на момент собирания бытовали почти в чистом виде среди жителей губернии, в т. ч. в Гомеле и Гомельском уезде [6, С. Их]. Поэтому можно допустить, что песня «как по улице по Шведской…» все же не «наносная» и бытовала среди старообрядцев Гомеля, например, в Спасовой слободе.
Названия улицы и слободы в рассмотренной песне с одинаковым успехом могут быть, как эхом каких-то исторических реалий, так и условным художественным образом. Насколько известно, в Гомеле не было ни улицы шведской, ни Немецкой слободы. Однако со второй половины XIX в. существовала улица немецкая, ныне – Куйбышева.
От неё до места бывшего городища железного века чуть более 2,5 километров напрямик. Есть большой соблазн увидеть в песне отражение гомельских реалий в виде немецкой улицы и Шведской горки, но это было бы чистой спекуляцией и натяжкой. Тем не менее, для себя мы должны ещё раз затемнить, что условный «шведский» топоним был известен какой-то части гомельчан, благодаря указанной песне.
Ещё одно указание на существование Гомельского «шведского» контекста встречаем во фрагментах корреспонденции Е. Р. Романова к российскому российскому литературоведу, историку литературы А. М. Веселовскому, опубликованным в работе последнего «Мелкие заметки к былинам» (1896). Белорусский исследователь делится юношескими воспоминаниями о преданиях, слышанных им в Волотове, которую называет как «погост в 2-х верстах от Гомеля». Одно из этих преданий, зафиксированное Романовым в 1877 г., касается урочища Гетьманка, которое располагалось при деревне Романовичи «в 4-х верстах от Волотовы». Сюжет предания никак не связан со «шведской» тематикой: Гетьманку – одетую по-мужски вооруженную женщину большого роста – предательски убивает здешний мужик. Но Евдоким Романович пересказывает его с определенной хронологической привязкой описанных в нем событий: «“за Шведом” (1708 г.)» [1, с. 246]. Из фрагмента неясно, корреспондент употребил это выражение ради колоритности или цитировал своего информатора 1877 г. выражения «за шведом», «за дедом шведом» в белорусских говорах означали старину вообще [2, с. 190]. Например, в словаре З. Санько (1992 г.) русским соответствием второму варианту подается фразема «при царе Горохе» [8, с. 90]. Видно, Е. Р. Романов допускал буквальную интерпретацию этого выражения как времен Северной войны. В 1708 г. российские войска проходили через Гомель после разгрома шведов под деревней Лесная (ныне — Славгородский р-н, Могилевской обл.) [3, с. 127], которой Романов посвятил несколько статей [9, с. 61-68].
Исторические знания Е. Р. Романова позволили ему высказать и собственное мнение о городище возле д. Любны. В отчете о раскопках 1888 г. в Могилёвской губернии он вскользь упоминает и расположен на юго-востоке от группы любенских курганов «городок на берегу старого русла р. Сожа, утилизованный позднее при войнах — за освобождение Малороссии и Северной» [7, с. 133], но определенности в последнем не имел, о чём отметил в другом месте отчеты: «Вблизи курганной группы и на городке, как я писал, в XVII и начале XVIII века бывали битвы, кажется, казаков с поляками» (с. 134). Ссылок же на какие-то народные представления об этих местах в отчете нет. Между тем в журнальном варианте его «Археологического очерка Гомельского уезда» (1910) «городок в им. Любнах» описывается буквально одним предложением и добавляется ремарка: «в 1671-1672 гг. был резиденциею известного Мурашки, о чем теперь существуют в народе предания» [5, с. 110]. Это может означать, что и на тот момент Романов не имел сведений о народных преданиях, которые бы связывали «городок» у Любнов с памятью о Северной войне и шведов.
Как можно понять, тема далеко не исчерпала себя, и окончательные выводы делать рано. Необходимое обращение к другим источникам ХІХ в., но лично мне пока трудно сказать, к каким именно. В опубликованной «белорусским книгосбором»(2007) части фольклорных записей Зариана Даленги-Ходаковского 1817-1819 гг. есть песни, записанные в Гомеле и Добруше, однако упоминаний шведов там нет. То же можно сказать и о сборнике «Гомельские народные песни (белорусские и малорусские)» (1888), вложенном Зинаидой Радченко. Основываясь же только на двух источниках (песня с пригадкой шведской улицы и предание с выражением «за Шведом»), мы видим лишь хилый намёк на существование «шведского» контекста в народном сознании гомельчан второй половины XIX в., а никак не свидетельство его ширины. Поэтому судить о вероятности его влияния на появление названия «Шведская горка» пока не приходится. Рискну, однако, высказать интуитивную версию, что народное соотнесение городища железного века со шведами могло появиться под влиянием деятельности исследователей этого археологического объекта. Во время сбора информации тот же Романов мог расспрашивать здешний люд, не сохранилось ли легенд о временах войны со шведами. И хотя ответы, как выглядит, были отрицательными, в сознании информаторов могла появиться определенная «зарубка» на этот счёт, чтобы гораздо позже парадоксальным образом сработать, проявившись в известном нам сегодня названии.
* В качестве курьёза хочу отметить, что волковысская Шведская гора в 2000 г. фигурировала в армейском фольклоре солдат срочной службы Внутренних войск МВД Республики Беларусь, чей батальон располагался близко от неё. Согласно неписаным правилам неуставных отношений (так называемая дедовщина) солдаты старшего призыва («деды») в любой момент могли задать новобранцам («духам») какой-то вопрос, который требовал строго определенного ответа. Когда «дед» спрашивал у «духа»: «где мой дембель?», последний должен был обязательно ответить: «за шведской горкой», так как именно за ней находилась железная дорога, которой большинство отслуживших солдат ехали в штаб бригады в Барановичи, а оттуда — домой.
Источники и литература
1. Веселовский, А. Мелкие заметки к былинам / А. Веселовский // Журнал Министерства народного просвещения. — 1896 – — Ч. CCCVI. — С. 235-277.
2. Котлярчук, А. Шведы в истории и культуре белорусов / А. Котлярчук. — Минск : Энциклопедикс, 2002. — 296 С.
3. Макушников, О. А. Гомель с древнейших времен до конца XVIII в. Историко-краеведческий очерк / О. А. Макушников. — Гомель «РУП» Центр научно-технической и деловой информации», 2002. – 244 С.
4. Рогалев, А. Ф. Гомель. Страницы истории, формирование улиц, местные тайны и загадки / А. Ф. Рогалев. — Гомель: Барк, 2014 – — 248 С.
5. Романов, Е. Археологический очерк Гомельского уезда / Е. Романов // Записки Северо-Западного отдела Императорского Русского географического общества. — Вильна: тип. А. Г. Сыркина, 1910 – — Кн. 1. — с. 97-128.
6. Романов Е. Белорусский сборник : в 7 т. ; вып. 1-9 / Е. Романов. — Киев [и др.]: тип. С. В. Кульженко [и др.], 1885-1912. — т. 1; вып. 1: Песни, пословицы, загадки. — 1885 – — 469 с.
7. Романов, Е. Раскопки в Могилевской губернии в 1888 году / Е. Романов // Древности. Труды Императорского Московского археологического общества. — 1889. — Т. 13. — Вып. 1. — с. 129-153.
8. Санько, З. Малый русско-белорусский словарь пословиц, поговорок и фразем / З. Санько. — Минск: Наука и техника, 1991. – 218 С.
9. Сборник статей «Могилёвских губернских ведомостей» / под ред. А. В. Шевченко. Е. Р. Романова. — Могилёв-Губернский, 1900. — Вып. 1. — 86 с.
Примечание: На заглавном снимке Шведская горка в Гомеле (июль 2016 г.); Все фото Гомельской Шведской горки в этой статье сделаны автором.
Сергей Балахонов, июль 2016 г.