В 1954 году в честь 300-летия воссоединения Украины с Россией одна из наиболее значительных улиц так называемого Залинейного района Гомеля – Батарейная – была переименована в улицу Богдана Хмельницкого.
В 1958 году в сквере напротив стадиона «Локомотив» был установлен памятник руководителю этнорелигиозного движения казачества и социальных низов украинского и белорусского народов. Сегодня о прежнем названии – Батарейная улица – помнят немногие. Ещё меньше осталось тех, кто так или иначе мог бы объяснить это название.
Согласно топонимическому преданию, на месте пересечения улиц Богдана Хмельницкого и Лещинской во время Отечественной войны 1812 года стояла русская артиллерийская батарея.
В соответствии с иным вариантом легендарного сюжета, не кто иной, как сам Пётр І во время войны России со Швецией в начале XVIII века распорядился поставить орудия на возвышенности, имевшейся в то время на участке между современными улицами Котовского и Циолковского, пересекающими улицу Богдана Хмельницкого, и приказал стрелять оттуда по наступавшим шведам.
Есть и более реалистическая версия происхождения названия Батарейной улицы. Якобы во время первой мировой войны на месте нынешней развилки между улицами Богдана Хмельницкого, Барыкина и Речицкое шоссе стояли артиллерийские расчёты, орудия которых были направлены на запад, на случай прорыва немцами фронта и быстрого их наступления.
Думается, однако, что и в данном варианте объяснения названия легендарной информации не меньше, чем в двух предыдущих, и сама эта «реалистическая версия» является более новой модификацией одного и того же старинного гомельского предания, в котором, как и во всяком ином предании, вымысел искусно заретушировал изначальную реальную основу.
Любой легендарный сюжет нужно вначале рассматривать в типологическом аспекте. В белорусском фольклоре, топонимике и микротопонимике тема войны с французами и шведами представлена очень широко (ср., например, микротопонимы Французская дарога, Французская грэбля, Шведская сенажаць, Шведава балота, Шведскi брод и т. п., фиксируемые в окрестностях разных белорусских деревень). Основывается она, безусловно, на реальных фактах и событиях двух войн – русско-шведской войны начала XVIII века и Отечественной войны 1812 года, непосредственно затронувших территорию Беларуси.
Первый исследователь истории Гомеля, Лев Алексеевич Виноградов, писал о том, что князь Меньшиков проходил через Гомель после победы над генералом Левенгауптом и что шведы пытались переправиться через Сож в пяти верстах от Гомеля возле Старого Села.
В так называемой «Могилёвской хронике» Т. Сурты и Ю. Трубницкого сообщается о нахождении в Гомеле в мае 1706 года Александра Даниловича Меньшикова «с войском московским». Как видим, русско-шведская война, пусть косвенно, но затронула и Гомель.
Самое главное, однако, не это, а то, что события давних войн, в отличие от тех из войн последующих, очевидцы и участники которых живы (к примеру, Великой Отечественной войны), в коллективной памяти народа начинают мифологизироваться. Как только уходит последний свидетель события, само событие переходит в разряд давних и может подвергнуться легендарному осмыслению и мифологизации.
Элементы такого осмысления заметны, в частности, в третьем варианте пересказанного выше предания о гомельской Батарейной улице – именно в том варианте, который связывает возникновение названия улицы со временем первой мировой войны. Что касается событий начала XVIII века, то применительно к ним у белорусов существует выражение за дзядамi-шведамi, означающее «очень давно».
Неудивительно поэтому, что тот или иной факт, в восприятии которого присутствует «военная тема», не подтверждаемая, не раскрываемая событиями недавними, о которых могут рассказать свидетели, начинает объясняться со ссылками на информацию, почерпнутую из «коллективной памяти» народа, то есть имеющую легендарную окраску.
Обстоятельствами, сопутствующими возникновению предания, являются, в частности, необъяснимое с реальной точки зрения название того или иного объекта, ассоциируемое с войной и сражениями, как, например, Батарейная улица, или устойчивое понимание самого объекта как военного в связи с неоднократными находками на нём или возле него соответствующих предметов, например, остатков древнего оружия, каменных скребков и топоров, железных наконечников стрел и копий, рукояток мечей и лезвий ножей, вообще любых изделий из железа.
Свидетельствами какой-то давней войны могут считаться следы древних укреплений – насыпей, валов, рвов возле городищ, а также курганные могильники.
Отсюда становится понятным появление таких белорусских микротопонимов, как Шведская Гара, Шведскi Вал, Шведскi Акоп, соотносимых с городищами, или Шведскiя магiлы, Шведскiя капцы, являющихся названиями древних погребальных памятников.
Урочище Шведская Горка (вариант – Шведская Гора) известно и на правом берегу Сожа возле бывшей деревни Любны (с 1934 года – в составе Гомеля). Здесь обнаружены остатки городища, датируемого VI–III столетиями до новой эры и относящегося к милоградской культуре. Не исключено, что, например, в XVIII–XIX веках соответствующий археологический объект назывался как-нибудь иначе, в связи с иными событиями, ещё более давними для нашего времени.
По всей видимости, в каждую эпоху существует определённая мотивационная база для объяснения древних рукотворных объектов и для соответствующей их номинации с помощью тех или иных этнонимических основ.
Предшествующее название урочища и городища, не говоря уже о первоначальном его наименовании, неизвестно. Микротопоним же Шведская Горка можно смело датировать XIX веком (по крайней мере, ранее конца XVIII века он вряд ли мог возникнуть).
Шведская Горка – одно из поздних дославянских поселений в черте большого Гомеля. Если продолжать перечислять те наименования, с которыми в народном представлении связываются места археологических памятников, в частности, селищ и городищ, то необходимо назвать ещё и такие – Чёрная Гора, Лысая Гора, Церковище, Дворище, Городище, Селище, Батарея… Батарея!
Последнее обозначение особенно интересно в связи с названием гомельской Батарейной улицы. В самом деле, почему мы должны объяснять название этой улицы, исходя только из основного, прямого значения слова батарея – «артиллерийское подразделение», «позиция, которую занимает это подразделение»?
Мифологизированные народные объяснения микротопонима Батарейная улица заставляют подойти к нему совсем с другой стороны!
Предания просто так не возникают. И если в одном из них речь идёт о возвышенности между улицами Котовского и Циолковского (ранее эти улицы назывались соответственно Ивановской и Федосеевской), то не является ли эта возвышенность и прилегающая к ней местность, откуда якобы вели огонь по врагу (шведам и французам) русские батареи, модифицированным «образом» ещё одной Шведской или Французской Горки в границах Гомеля? Только в отличие от Шведской Горки в районе бывших Любнов эта «горка» имела иное переосмысленное наименование – Батарея?
Полностью снять знак вопроса в последней фразе невозможно по той причине, что предполагаемое городище на Батарейной улице археологически не засвидетельствовано. Между тем вполне вероятно, что здесь, под асфальтом и слоем земли, находятся археологические древности.
Если спроецировать возвышенность между улицами Котовского и Циолковского на реконструированную нами карту доисторической территории Гомеля, то окажется, что эта возвышенность (Батарея?) находилась рядом с огромным болотом, возникшим на месте древнего озера.
Этот послеледниковый водоём привлекал человека обилием рыбы, птицы и был связан посредством небольших речушек с магистральным водным путём – рекой Сож. Поэтому можно предполагать с большой степенью вероятности, что на берегах озера существовали поселения, причём они могли последовательно сменять друг друга с самой давней поры.
Мифологизированная «память» о древних временах, отображённая, в частности, в географических названиях, возможна лишь при условии преемственности населения.
Применительно к Гомелю о существовании преемственности между его доисторическими обитателями и населением нового времени можно говорить, пожалуй, начиная с железного века, с того исторического периода, когда в окрестностях нашего города жили носители сначала милоградской (VII–III вв. до н. э.), а затем зарубинецкой (III–II вв. до н. э. – I–II вв. н. э.) археологических культур.
Примечательно, что к местам археологических памятников более ранней поры (эпохи бронзы, конец III – II тыс. до н. э., когда на территории современного Гомеля появились первые долговременные поселения) столь интересные своим подтекстом географические названия, которые связаны с местами выявленных или предполагаемых поселений рубежа старой и новой эр и последующих веков, не имеют отношения.
Из книги: А.Ф. Рогалев. От Гомиюка до Гомеля. Городская старина в фактах, именах, лицах. – Гомель: Барк, 2006. – С. 18–20.