Конец дня. На троллейбусных линиях относительно спокойно. На остановке «ЗИП» (кстати, по названию завода, которая давно уже изменена на объединение «Измеритель») стоит женщина в белой кепочке. Явно колеблется: входить в этот троллейбус или подождать. В руках бумаги, разграфленные наподобие ведомостей. Сразу догадываюсь: контролёр. В последний момент её колебания всё же заканчиваются, и она входит именно в наш троллейбус. Проходит к водительской кабине и оттуда начинает проверять билеты. Всё это я отмечаю полуавтоматически, так сказать, краем глаза и почти сразу забываю. Но через несколько мгновений в воздухе повисают какие-то звуки, не свойственные троллейбусной атмосфере, отчуждённости людей, что за считанные минуты вошли на нескольких остановках. Там, в другом конце троллейбусного салона явно что-то происходило, оттуда накатывалась какая-то волна недоброжелательности, звучали растревоженные и недовольные голоса. По мере того, как женщина в белой кепочке приближалась ко мне, приближалась и волна. И вот контролёр рядом, выхватывает, а не берёт из рук билеты, надрывал и… о ужас! — они летят мне прямо в лицо, минуя протянутую за ними руку. Так вот что это был за шум: даже приученные к самых худших в стрессовом смысле ситуаций пассажиры городского общественного транспорта не выдержали. И уже за спиной слышу в ответ на возгласы возмущения: «Я стараюсь быстро и культурно обслуживать клиентов».
После этой фразы я решила познакомиться с женщиной, ну хотя бы заглянуть ей в глаза, чтобы понять, что это: безрассудство, равнодушие или та злая весёлость, которая, бывает, иногда обладает человеком, который имеет над людьми власть, пусть и самую маленькую, и только на момент.
После знакомства, которое, кстати, проходило очень бурно, (контролёр долго упорствовала и никак не хотела называть свое имя в ответ на то, что я своё ей назвала), Нина Михайловна Бемухова немного «сменила» формулировку своего взгляда на взаимоотношения между пассажиром и контролёром и уже объясняла своё поведение тем, что «все хотят, чтобы билет им подавали на тарелочке, а у меня времени на это нет».
Вот такая совсем небольшая история, которая в сотнях и даже тысячах вариантов повторяется ежедневно в нашем городе. Вроде бы особым приказом кто-то намеренно отменил слова «спасибо» и «пожалуйста». Знакомые каждому с детства как волшебные, они потом забываются, куда-то пропадают. На смену им в нашем лексиконе появляются совсем другие, грубые и злые, и уже никого не удивляет и не оскорбляет, когда молодой «тычет» старшему, когда незнакомые люди не считают чем-то чрезвычайным наговорить друг другу грубостей… Не действует почему-то внутренний моральный закон, над сущностью которого ломали голову старинные философы.
Когда я позвонила в Гомельское троллейбусное управление, то услышала в ответ, что воспитательная работа проводится регулярно, но… «Сами знаете, что из-за специфики работы и оплаты к нам идут не самые лучшие», — жаловалась Галина Тимофеевна Журавлёва.
Что же в таком случае делать? Опустить руки и выслушивать, прощать или занять воинственную позицию? Ни один из вариантов — не выход. В первом случае ещё долго после этого что называется «Сам с собой ведёшь беседу», во втором, чаще всего, скатываешься к позиции и лексикону оппонента. И всё же, поверьте и проверьте на себе, выход есть — он простой и старый, как мир: вежливость. Чаще произносите: спасибо, пожалуйста, и в ответ нет-нет да и услышите такие же слова. Кто-то может мне возразить, что все, мол, перепробовано. И тем не менее в этом деле нам нужно быть только оптимистами. Нужно достать из кладовок нашей памяти «залежалые» слова, взять их снова в обиход.
М. Шимановская
Гомельская правда, 15 июня 1989
Перевод Александра Флегентова
